20 лет назад в Беслане произошла трагедия, потрясшая, без преувеличения весь мир. Террористы 1 сентября рано утром во время торжественной линейки напали на учеников местной школы № 1 и их родителей. Заложниками стали более тысячи человек. Сейчас на том месте возведен мемориал памяти жертв теракта. Захват в заложники невинных детей осудило все мировое сообщество. В память о трагедии в самом городе и других российских городах возвели памятники. Самый известный из них — «Древо Скорби» — скульптура, созданная краснодарским скульптором Аланом Корнаевым вместе с его коллегой из Владикавказа Заурбеком Дзанаговым. Нам удалось пообщаться с Аланом Петровичем, который рассказал, с какими сложностями при создании «Древа» пришлось столкнуться и как их сумели преодолеть, а также о своем творчестве на Кубани.
Боялись не успеть
Алан Петрович Корнаев родился в г. Дигоре Северо-Осетинской АССР (ныне Республика Северная Осетия-Алания). Выпускник Московского Государственного художественного института им. Сурикова. После завершения учебы попал по распределению в Краснодар, где остался жить и работать. Через несколько лет работы Алан Корнаев стал активно участвовать в выставках разного уровня — от местных до международных. В Краснодарском крае установлено более трех десятков его скульптур.
Одна из первых скульптур мастера — «Дерево жизни», на котором вместо ветвей и ствола — человеческие фигуры. Именно эта известная идея скульптора в дальнейшем стала неким прообразом одной из его самых знаменитых скульптур — «Древо скорби». Памятник стал символом скорби всего человечества по безвинно погибшим в теракте.
К годовщине трагедии правительством Республики Северная Осетия был объявлен международный конкурс, который выиграли Алан Корнаев и Заурбек Дзанагов. Проекты участников были зашифрованы под номерами, чтобы жюри могло выбрать беспристрастно. В числе работ был и проект президента Российской академии художеств Зураба Церетели.
Вскоре после того, как Алан Корнаев и его коллега победили в конкурсе, им пришлось столкнуться с серьезными сложностями по воплощению проекта. Прежде всего, это касалось финансирования. Мастера долго не могли добиться выделения нужных средств.
«Над одним только эскизом мы работали полгода. В начале реализации проекта столкнулись с очень большими трудностями, ведь сроки были очень ограничены. Считали уже дни до сдачи, — вспоминает Алан Петрович. — А местные министры не одобряли проект, а только перенаправляли с ним от одного кабинета к другому. Только после того, как написали письмо главе республики, он дал указание, нас вызвали, и тогда дело пошло, начали заключать договоры. Первым делом организовали закупку материалов для литейщиков. Была даже такая курьезная ситуация, когда прилетел Церетели, он был готов сделать свой проект бесплатно. Один из министров даже начал попрекать в том, что мы не можем поступить также. Но мы не имели такой возможности, единственное, запросили за нашу работу в три раза дешевле — это все, что мы на тот момент могли».
У «Древа скорби» было несколько разработанных эскизов, всего пять вариантов, включая и созданный.
«Конкурс еще не объявили, а мы уже думали над тем, как бы создать такую скульптуру, которая была бы достойна памяти ушедших в той трагедии. Очень хотелось как-то помочь, выполнить свой долг, — продолжает Алан Корнаев. — Также были и другие эскизы — хотели сделать бойца спецназа, спасающего детей. Еще был один из вариантов скульптуры — фигура, растаптывающая змея (который олицетворял бы зло). Но решили остановиться все-таки на образе древа. Также ходили разговоры и о том, что нужно сделать сходство на лицах ангелов с детьми Беслана, но это было бы невозможно, поскольку все равно всех не показать, и, конечно, бы не успели это воплотить по срокам. Но мы старались лепить так, чтобы вложить, так сказать, душевную теплоту в образ детей. Когда бесланские матери увидели памятник, некоторые даже говорили: «вот этот ангелок похож на моего ребенка». Еще большое дело было, что особенно никто не вмешивался в сам процесс создания скульптуры. Если сравнивать с другими моими работами, которые я делал в Краснодаре и крае, то могу с уверенностью сказать, что «Древо Скорби» получилось более душевной, творческой скульптурой, ведь мы вложили в это произведение душу. Хочу отметить, что сделать памятник именно творчески — очень сложно. Когда же заказывают скульптуру, и есть конкретные требования, то это уже, скорее, именно мастерство.
Вот что я скажу: нам тогда сам Бог помогал. Отставали мы сильно. Трудились до изнеможения, где-то с восьми утра до восьми часов вечера ежедневно мы работали над скульптурой. Но вместе с тем шло все легко, и в душе откуда-то была уверенность, что мы обязательно успеем к дате. Нам оставалось всего три месяца, чтобы все это осуществить. Хотя монумент сам по себе предстояло создать огромный — девять метров высотой. Все, конечно, очень переживали. Помню, еще один из литейщиков рассказывал, как перед сдачей не спал всю ночь, высчитывая, успеем ли сдать. И слава Богу, все завершилось благополучно, и скульптура была готова буквально за день до крайнего срока.
Потом помню такой момент: когда скульптуру уже показывали журналистам, за спиной у нас стояли министры, и они нас не видели. Кто-то спросил: «а кто такую скульптуру сделал»? Министры ответили просто: мол, наши ребята. А фамилии не назвали. Мы тогда отошли в сторону, нам даже стыдно за них стало».
Критикуют даже мэтра
«Что примечательно, спустя столько лет в адрес «Древа Скорби» не было каких-то существенных замечаний. Я считаю это недаром: эта работа была душевная, творческая. А по другим скульптурам все время что-то бывает, замечания, даже критика находится. Взять, например, памятник Корнилову в Краснодаре. Однажды человек позвонил и начал высказывать претензии, мол, как вы генерала неаккуратно, не по форме одетого сделали. Он, конечно, рассуждал как зритель, в его представлении такая выдающаяся личность должна выглядеть иначе, официально, а у нас было конкретное задание, которое мы получили на конкурсе. Мы должны были показать конкретно трагедию его гибели», — рассказывает Алан Петрович.
Трехметровую бронзовую фигуру генерала разместили на улице Калинина краевого центра, неподалеку от реки Кубань, рядом с небольшим домиком, где и умер Корнилов.
К критике Алан Петрович относится вполне спокойно и даже пытается направить ее на пользу:
«Критика бывает всегда, но она бывает разной, и порой ее можно даже направить на пользу, еще лучше можно сделать работу. Можно воспринимать так, без всяких обид».
В ближайших планах Алана Петровича воплотить пять эскизов (часть из них уже была представлена на его выставках). Это выдающиеся исторические личности Кубани, в том числе памятник Россинскому (планируется установить в названном в честь него сквере). Также для Новороссийска в разработке эскиз памятника участникам СВО и казакам города-героя.
Досье
Алан Петрович Корнаев ведущий скульптор юга России. Создал более 300 творческих работ. Среди установленных в Краснодарском крае — обелиски павшим в Великой Отечественной войне, памятник «Екатеринодарцам — жертвам Гражданской войны», полководцу А. В. Суворову, памятник кубанскому историку Ф. Щербине, памятник жертвам наводнения 2012 года «Стена плача» и другие.
Его работы приобретены музеями и частными коллекционерами России и многих зарубежных стран. Участник региональных, межрегиональных и международных выставок. Регулярно проходят персональные выставки мастера.
Над созданием скульптур в Краснодаре работал с архитектором Юрием Владимировичем Рысиным. По краю — с Анатолием Гуриным и Валерием Карпычевым.
На протяжении многих лет является членом правления Союза Художников Краснодара и Международной федерации художников ЮНЕСКО. Лауреат золотой медали Российской Академии художеств 2005 года за памятник «Древо скорби». В 2005 году завоевал за монумент «Гран-при» на биеннале.
