Я всю жизнь жила в Кропоткине.
И у меня, и у мужа родители земледельцы. Мои выращивали сахарный тростник, давили сок и варили.
А если добавляли кислиц – выходил продукт дороже. Так и пережили гражданскую войну. А как голод после нее начался, мы с отцом переехали в Гулькевичи. Он работал на мельнице, в оплату получал муку и постное масло.
А я, пятилетняя, собирала грибы, коренья и на двух кирпичах, добавив муки и маслица, варила суп. Придет папа и радуется: «Ах ты, моя хозяюшка». Когда вернулись в Кропоткин, кроме домашней работы, мне постоянно приходилось нянькой работать, на одежонку к школе зарабатывать. Семья-то многодетная. Подростком строила хлебозавод, а с 16 лет работала на нем укладчицей. Потом отучилась в Армавире, работала воспитателем, заведующей детсадом.
Войну встретила с двумя детьми, стариками-родителями и братом-калекой. Работы никакой, выживай, как можешь. Сначала вещи меняла по хуторам. Там люди хлеба натащили, когда наши отступали. Потом на полях норки искали, где зверушки запасы делали. Только там три-пять зернышек. А людей на поле столько, что то и дело тебя толкают с разных сторон. Много ли соберешь? Стала я из жерделовых косточек мыло варить. Каустик добавляла. Хуторские намочат марлечку и проверяют мыло: пенится ли?
Наши пришли – легче не стало. Я на шофера выучилась, на «форде» хлеб возила, взять горсть зерна боялись, знали, куда Сталин за такое пошлет. Иногда, когда никто не мог увидеть, выковыривали зернышки из щелей в кузове, прятали в волосы. Муж вернулся с войны и пошел работать поваром – полегче стало. Еще двое детей у нас родилось. Только вернулся он весь больной, без волос и зубов. Фильмы о войне без слез смотреть не мог и умер рано.
Жили мы все одной семьей, в одном доме. И дети, и внуки. Все трудились, учились. Помню, продала люстру, чтобы сына доучить, а он уже следующего учил. Выживали благодаря той же землице. При доме был участок, а еще мы с детьми в лесхозе раскорчевкой занимались. Платили копейки, да и те бригадир с начальством пропивал. Зато землю давали под огороды. У нас весь дом был в рассаде, во дворе теплицы.
Потом дом пошел под снос и негде стало помидоры растить. Начали чебуреки печь, рыбу коптить. Ни дня не отдыхала. Так и до праправнуков дожила.
Сейчас закрутки для семьи делаю. Каждое утро завтрак готовлю для сына и внука. Они предлагают мне прислугу нанять. Но зачем она мне. Я, как работать перестаю, болею. Ничья помощь мне не нужна. Я за всю жизнь у государства ни разу ничего не попросила. Выжили мы благодаря земле. Я ей каждый день кланяюсь и благодарю. Сейчас сыновья мои к ней вернулись, в колхозы пошли.
Я их наставляю: земля – это не работа, это семья. О каждом в этой семье вы должны все знать, о каждом заботиться. Иначе не получится ничего. Слушаются. И я в этой семье хочу до последнего дня полезной быть.
Тина Канделаки ностальгирует по воздуху Альп