Примерное время чтения: 8 минут
45024

Первый «Чернобыль». Очевидец о последствиях ядерного взрыва, который скрыли

«АиФ-Юг» № 17 26/04/2017
Аргояшский район Челябинской области. Заключенные на работах в совхозе имени Чапаева. Автор - крайний справа.
Аргояшский район Челябинской области. Заключенные на работах в совхозе имени Чапаева. Автор - крайний справа. / Александр Казаченко / Из личного архива

Взрыв емкости с радиоактивными отходами произошел на засекреченном Южно-Уральском комбинате «Маяк». Так вышло, что житель Усть-Лабинского района Краснодарского края Александр Казаченко оказался в тех местах ровно через месяц после ЧП. И сегодня он рассказал «АиФ-Юг» о том, что видел своими глазами.

«Желающих работать за колючкой было много»

«В СССР существовало несколько закрытых городов, в которых создавалось ядерное оружие. Такие города-спутники были построены на Южном Урале. Один из самых крупных - Челябинск-40. Неподалеку – Златоуст-20. Об этом не принято говорить, но главными строителями ядерных объектов, химкомбината «Маяк» в том числе, были заключенные (з/к или просто зеки), - говорит Александр Казаченко. - Лагерь, куда я попал (п/я 404/9, в обиходе – «девятка») был расположен в зоне Златоуста-20. Этот город не был похож на обычный город. Он был обнесен по периметру колючей проволокой с запретзоной, всюду стояли вышки, действовала строгая пропускная система. Просто так внутрь нельзя было попасть.

Кстати
Город Челябинск-40, и химический комбинат «Маяк», были в числе первенцев советской атомной промышленности. Именно там, на Южном Урале, недалеко от города Кыштым был построен первый промышленный комплекс по производству плутония. Взрыв емкости с радиоактивными отходами на комбинате «Маяк» в 1957 г., имел серьезнейшие последствия. Восточно-уральский радиоактивный след (ВУРС) после взрыва протянулся почти на 400 километров - от Челябинска до Тюмени. Он все еще опасен.

По сути, наш лагерь размещался внутри другого большого лагеря.  Половина зеков работала на стройках городской промзоны, часть – ездила на «Маяк». Сейчас атомную энергию применяют для производства электроэнергии, а изначально ее сила применялась, чтобы делать ядерное оружие. Для того, чтобы сделать для бомбы начинку, и был построен комбинат «Маяк». На большом химическом производстве все время что-то пристраивалось, обустраивалось, расширялось. Рабочие руки были нужны всегда.

Меня поразил набор продуктов в лагерном магазине. Ассортимент и качество – не хуже, чем в знаменитом Елисеевском гастрономе. А что говорить о магазинах в самом городе? Для вольнонаемных построили комфортабельное жилье, инфраструктуру на высшем уровне, заработки там были выше чем по стране.

Желающих работать и по собственной воле жить за колючей проволокой было много. Люди рвались в закрытый город, и отбор был жесткий, через КГБ. Минус был один. Почти все работники на ядерном производстве получали дозы радиации. Обычный вопрос у горожан друг к другу: «Сколько ты нахватал рентген?» Но интересовались скорее для проформы, с хохотком. Специалисты как на подбор, молодые и жизнерадостные, мало кто о своем здоровье задумывался всерьез.

«Северное сияние» на Южном Урале

В лагерь я попал в октябре. А авария случилась 29 сентября. Про этот день мне рассказывали. Был поздний вечер, заключенные «девятки» смотрели кино в летнем кинотеатре. Вдруг стал качаться экран, зрители подумали, что оборудование сбоит, засвистели. Вдалеке, в темном небе, заметили белое свечение. Решили, что на нефтепромыслах в соседней Башкирии случился пожар. Обсуждали «пожар», не подозревая о том, что ветер гонит на них радиоактивное облако и что каждый получает дозу радиации, от которой умрет.

Ядерное производство сопровождалось выработкой огромного количества радиоактивных отходов. Сначала их сливали в реку. От этого в окрестных деревнях стали болеть и умирать люди.

Выезды заключенных «девятки» на «Маяк» внезапно прекратились. Однако вскоре нас временно переселили в «четверку» - колонию в районе Челябинска-40, гораздо ближе расположенную к химкомбинату, чем наша. Переселение объяснялось тем, что работы в Златоусте-20 были завершены, необходимость в руках заключенных отпала. В «четверке» мы жили, пока строили для себя новую «девятку». И уже местные зеки рассказывали, как они пережили аварию, находясь под боком химзавода и что, собственно, рвануло.

Ядерное производство сопровождалось выработкой огромного количества радиоактивных отходов. Сначала их сливали в реку. От этого в окрестных деревнях стали болеть и умирать люди. Отходы стали хранить в емкостях из нержавеющей стали - «банках». Стояли они в подземных бетонных хранилищах. «Банки» сильно разогревались из-за высокоактивных материалов. Их постоянно приходилось охлаждать. И однажды что-то пошло не так. Одна «банка» взорвалась, прорвав бетонную плиту. Радиационный выброс сформировался в облако, и его понесло... Сам взрыв в «четверке» не услышали, удивились только пеплу, который вдруг стал сыпаться. В летней столовой ужинала вернувшаяся со второй смены бригада. Пепел падал на стол, люди смахивали его ладонями. Затем взревела сирена тревоги, в «четверку» прибыло начальство. Зэков прогнали через душевые камеры, поменяли белье и одежду. На этом защита от радиации и закончилась.

Выброс радиации при аварии 1957 года оценивался в 20 миллионов Кюри. Выброс Чернобыля - 50 миллионов Кюри. Последствия схожи - сотни тысяч людей, подвергшихся воздействию радиации, десятки тысяч квадратных километров зараженной территории.

Все лагерники знали, что произошла авария. И ждали сообщений в центральной прессе. Новость вышла, очень короткая, что-то вроде: «Редкое явление природы. Северное сияние на Южном Урале». О том, что «северное сияние» сотворил взрыв отстойника с ядерными отходами, не было ни строчки.

Какова цена молчания?

Новую «девятку» мы строили в совхозе им. Чапаева, возле города Аргаяш. Каждый день ездили туда из «четверки». Многие годы спустя я узнал, что выброс радиации при аварии 1957 года оценивался в 20 миллионов Кюри. Выброс Чернобыля - 50 миллионов Кюри. Последствия схожи - сотни тысяч людей, подвергшихся воздействию радиации, десятки тысяч квадратных километров зараженной территории. Осевшие на землю радиоактивные частицы образовали концентрированный «след» - особо опасную территорию, протянувшуюся на 400 км в северо-восточном направлении от комбината. В совхоз нас возили именно через ядерный след «Маяка». Странно выглядели там деревья. Высохшие безжизненные ветви, а с подветренной стороны – живые, буйные.

В 90-е, когда информация о «северном сиянии» была рассекречена, писали, что в зоне радиационного загрязнения оказалась территория трех областей с населением 272 тысячи человек. 23 населенных пункта были выселены и стерты с лица земли. Без крова остались десятки тысяч людей. Они стали, как сейчас говорят, экологическими беженцами. Зато у них прибавилось шансов на жизнь. А большинство местных жителей остались в своих зараженных деревушках, не жить, а доживать. Радиацию смывали водой – мыли улицы, а в домах полы, урожай в полях закопали. И все…

Я видел таблички-предупреждения: «Траву не косить, ягоды и грибы не собирать, рыбу не ловить...» Но люди ходили по грибы и на рыбалку. Потому что питание было скудное. Я слышал, десятилетия спустя пострадавшим от аварии назначили какую-то компенсацию. Но многие ли до нее дожили? Умирали целыми семьями и деревнями.

Люди «в следе» остались жить, словно ничего не случилось! Да, я видел таблички-предупреждения: «Траву не косить, ягоды и грибы не собирать, рыбу не ловить...» Но люди ходили по грибы и на рыбалку. Потому что питание было скудное. Я слышал, десятилетия спустя пострадавшим от аварии назначили какую-то компенсацию. Но многие ли до нее дожили? Умирали целыми семьями и деревнями. Сказали бы в первые дни и даже часы правду о страшных последствиях - многие бы смертельную зону покинули, сберегли себя.

А судьбы оказавшихся в зоне аварии зеков никто вообще не отслеживал... Мне было 18 лет, когда я попал на зону. В августе 1957-го пошел с друзьями в соседнюю деревню. Нас зацепили местные. Парня, щедрого на оскорбления, я, не выдержав, ударил… Он упал и ударился головой. Скончался от кровоизлияния в мозг. Обвинили меня в «нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего». Приговорили меня к максимальному сроку: десяти годам. У меня было отягчающее обстоятельство. Я занимался боксом, побеждал в соревнованиях на первенство Тулы. Тренер часто говорил, что применять боксерские приемы в обычной жизни недопустимо. Но кто в 18 лет слушает старших? Наказание было заслуженным. За свои поступки надо отвечать.

Мне довелось побывать в четырех тюрьмах и в четырех лагерях, и этот опыт стал для меня большой наукой. «Гестаповских» отношений между администрацией и зеками, как в кино, нигде не видел. У той и у другой стороны были права и обязанности, и соблюдались они строго. К сожалению, на воле понятия прав и обязанностей чаще существуют лишь в виде деклараций. Это страшно, когда выносится на государственный уровень. Несоблюдение обязанностей по защите граждан (или как в случае с аварией на «Маяке» - бездействие, что равнозначно) - лишает ни в чем неповинных людей самого драгоценного права… На жизнь»

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (1)

Также вам может быть интересно


Опрос

А вы часто бываете в театре?

Ответить Все опросы

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах