Когда началась Великая Отечественная война, Лидия Виноградова из Анапского района Краснодарского края только окончила первый класс. Сейчас ей 88 лет, и свои воспоминания о военном времени пенсионерка прислала на конкурс «АиФ-Юг» «Война глазами детей».
Что с нами будет?
До войны я окончила первый класс. Помню, как на фронт провожали папу - приехали какие-то люди на запряжённых в линейку лошадях. Сказали: «Вот повестка, надо собираться!» Заплакала мама, ещё больше бабушка, папина мама. Сам папа был, можно сказать, даже весёлым. Говорил: «Я скоро вернусь. Нас ведь много, а немцев мало. Если каждый убьёт по одному немцу, то война дней на десять всего. А я же охотник, обещаю убить десятерых!» Стали мы жить без папы, бабушка, мама и шестеро детей. Было это в хуторе Беликов Черноерковского района.
Помню, летом 1942 года горели пшеничные поля, люди с токов мешками несли домой пшеницу. Никто не запрещал - лишь бы немцам не досталось. Но тогда их ещё не было, немцы приехали к нам в хутор зимой - заняли почти все хаты, у нас расположились в большой комнате. Они нас не трогали, но и мы старались на глаза им не попадаться. Один запомнился, злой, если столкнёшься с ним - или подзатыльник отвесит, или сапогом под зад даст. Хлюпнешься после этого в снег или грязь, а он хохочет. Другой, нормальный, тыкал себя в грудь и говорил: «У меня драй киндер!» Иногда даже маленький квадратик шоколадки давал. И в то же время показывал открытки с марширующими немцами и говорил: «Москау капут! Сталин капут!» Мол, уже по Красной площади немцы идут. А мы и, правда, ничего не знали.
Мама только спрашивала: «А что с нами будет?» Немец отвечал: «Фюрер в случае победы обещал нам землю в Крыму. Я вас туда в работники возьму, обижать не буду». В конце февраля - начале марта немцы что-то заволновались, поставили у нас в саду пушку, за окном пулемёт и стали палить по плавням. Мы думали, в кого они стреляют? Тот, нормальный немец, сказал маме одеть всех детей и ложиться под стенку. Мама собрала нас, как квочка цыплят, улеглись мы под стенку. А немцы всё палят по плавням. И вдруг ночью прямо под окнами крики: «Ура, Ура!» Заходят в хату наши - грязные, мокрые, но такие родные, в шапках с красными звёздочками. Мы думали, раз наши, значит, и папа скоро войдёт, но он так и не вернулся с войны.
Освободили окончательно
Утром над нашим хутором пролетел «Мессер», солдаты сказали: «Ну, теперь ждите гостей!» И действительно после обеда со стороны Керчи прилетели бомбардировщики, мама снова собрала нас всех под большой обеденный стол. Свист от бомб был такой, что, казалось, уши лопнут. Дальше, помню, рот, уши, глаза - всё забито пылью. Дышать нечем, земля, как качели качается.
Начали перевязывать раненых, руку брата Вити между двумя досочками завязали - через три недели сняли, ничего, срослось. Потом пошли немецкие танки, наших опять загнали в плавни. Мама собрала нас, и пошли мы по хутору, то у одних поживём, то у других. А потом румыны стали хаты жечь - подойдут, сунут факел - и полыхает. В апреле немцы стали какими-то запуганными, ходят, повторяют: «катуши, катуши». Однажды мы проснулись, а немцев нет, наши идут. Машины-полуторки, только вместо кузова - борона, как нам показалось.
В конце февраля - начале марта немцы что-то заволновались, поставили у нас в саду пушку, за окном пулемёт и стали палить по плавням.
Это и были знаменитые «Катюши». Так нас освободили, теперь уже навсегда. Все начали возвращаться на свои места. Представьте, куча детей, а от хат только пепелища да развалины остались. Начали копать землянки, хорошо, что уже тепло было. На огородах собирали оставленный на зиму лук, чеснок, крапиву, лебеду, корешки всякие копали. И ничего, выжили!
