Реквием по портянке. Во всех армиях мира совершенствовалось все, кроме солдатских ног

Наконец, случилось – новый министр обороны, герой и победитель по определению, начал с того, что оказалось не по «зубам» даже его предшественнику, самому «эффективному» борцу с армейской рутиной, в итоге разрушившем всякое представление о предмете и предназначении армейской службы.

   

   

 

Поменяв скромный картуз Главспасателя на золоченую полководческую фуражку, словно снятую с головы генералиссимуса, Сергей Кужугетович нанес воистину «сталинский» удар по портянке, предпоследнему рудименту «непобедимой и легендарной, в боях познавшей радость побед», то есть Советской Армии.

Последним, я думаю, будет автомат Калашникова, принятый на вооружение (неприлично даже вспоминать), - 66 лет назад.

А между тем, по степени ратной полезности скромная портянка и прославленная штурмовая винтовка Михал Тимофеевича, стоят в одном ряду, хотя портяночка будет эдак лет на двести, а то и с гаком, постарше всесокрушившего врага и время АК-47.

В портянке наши доблестные предки, включая кубанских казаков, в 1812 году успешно дотопали до Парижа, а в 1945 и до Берлина.

Надо отметить, что еще со времен Пунических войн во всех армиях мира совершенствовалось все, окромя солдатских ног и то, во что они будут обуты всегда рассматривалось как задача стратегической значимости.

   

   

В поверженном Париже изумленные французы, раскрыв рты, глядели, как на чугунные парапеты Сены бородатые гренадеры генерала Милорадовича развешивали домотканые куски, которые тут же получили наименование «русские чулки». 

Может быть только тогда француз понял, что войлочные сапоги (то есть, валенки), надетые на «русский чулок», позволили Кутузову успешно гнать по российским сугробам непобедимого Наполеона, чуть не отморозившего ноги, обутые в императорские ботфорты, подшитые итальянскими мастерами, сохранивших славу лучших сапожников по сию пору.

 

Самой большой трудностью для новобранцев считалось освоение метода наматывания портянок, но в результате упражнений это в конце концов становилось проще, чем сложение комбинации из трех пальцев.

Вспомните замечательный фильм «Максим Перепелица», где поучительный эпизод ударной сюжетной значимости замешан на последствиях неумелого обращения с портянкой.

Зато, если вы научились упаковывать ногу в мягкую фланелевую ткань, как это, например, делал наш батарейный старшина Тарас Непейкобыла, родом из знаменитого партизанскими рейдами города Путивля, то, считайте, никакие рейды или марш-броски вам будут не страшны.

На громогласной «мове» Тарас объяснял нам, студентам, призванным на военные сборы, неумехам и зубоскалам, что портянка не деталь обмундирования, а один из важнейших элементов боевого снаряжения и обращаться с ней надо столь же споро, как готовить оружие к бою.

Сам Непейкобыла выполнял сие мгновенно – на каждую портянку десять секунд!

Мой студенческий приятель, будущий писатель из знаменитого иркутского созвездия семидесятых годов Слава Шугаев, горько плакал по вечерам, проклиная Непейкобылу, который однажды заставил его пятьдесят пять раз наматывать портянку.

Зато потом, уже в общежитии, эстетствующий Слава на спор побил рекорд непреклонного старшины и намотал две портянки за девятнадцать секунд, чем гордился больше, чем своими литературными успехами.

В чем заключались проверенные веками достоинства портянки – она была невероятно оптимизирована. Во-первых, один размер на всех – обрывок ткани 30 на 90 сантиметров, во-вторых, - никакой мороки, типа право-лево, в-третьих, - только доступные натуральные материалы – летом хлопок, зимой шерсть.

Повторю, это неприменно должен быть простой обрывок (никаких отрезов и подшивок), чтобы не образовывались рубцы, легко стирается, быстро сушится, иногда прямо за пазухой, а пара запасных всегда имеется в вещмешке. При случае в них можно завернуть хлеб, сало, сахар, остатки солдатского ужина, при дожде утереть лик, но главное, перевязать обширную рану.

Степан Андреевич Неустроев, герой штурма рейхстага, рассказывал мне, как получив под Вязьмой тяжелое осколочное ранение в ногу, он остался жив благодаря портянке, затампонировавшей раневое отверстие.

- Прямо по ней намотали бинты и часа два волокли из-под огня по снегу, - рассказывал Степан Андреевич, тогда командир роты, - Зато крови мало потерял… Тем и спасся…

А отчаянный полковой разведчик, в семидесятые годы первый секретарь Крымского райкома партии Николай Потапович Егоров, имевший больше сотни «ходок» за линию фронта, утверждал, что лучшим кляпом в пасть захваченному «языку», была хорошо разношенная русская портянка, которая давала даже самому упрямому фашисту глубоко осознать всю безысходность своей участи.

- Затвором щелкать не надо, портянку покажи и только запоминай че говорит! – весело вспоминал свою фронтовую молодость незабвенный Николай Потапович, один из немногих советских воинов, получивший в последнем своем поиске пулевое ранение в сердце и оставшийся при этом в живых. Его спас (по нынешним понятиям) тоже армейский рудимент, солдатская телогрейка.

- Рану ватой заткнуло – пуля в сердце, а кровь не течет… Так и довезли до Красногорска, где располагался Центральный военный госпиталь. 

- Знаменитый хирург, академик Спасокукотский делал операцию, об успешности которой доложили самому Верховному. – рассказывал мне Николай Потапович, совсем и не похожий на инвалида I группы, коим в сущности и являлся, несмотря на многотрудную послевоенную деятельность – двумя районами края руководил – Щербиновским и Крымским. 

И последнее «непрофильное» свойство портянки – при утере сапога, (например, в болоте), в ней возможно было топать даже по снегу, особенно если к подошве прикрутить кусок резины, фанеры, жести или даже древесную кору, чаще березовую, как это было со многими нашими воинами, выходящими из окружений.

Когда лютой зимой 1941 года, на помощь осажденной Москве подошли на помощь сибирские дивизии, немец сразу понял - наступает ему хана… Сибиряки, с точки зрения современной военной доктрины, были экипированы в дремучий рудимент – овчинные полушубки, стеганые штаны, войлочные валенки и конечно же теплые портянки.

И во всем этом под оглушительное «Ура», погнали оккупанта по морозу и снегу, одетого черт знает во что.

Полковник Вильгельм Адам, описавший процедуру пленения в Сталинграде фельдмаршала Паулюса, (адъютантом которого был), подчеркнул:

«… Как потрясающе разнился внешний облик советских и немецких солдат. Немцы – ободранные, в тонких шинелях поверх обветшавшей форменной одежды, худые как скелеты, истощенные до полусмерти, с запавшими небритыми лицами.

Солдаты Красной Армии – сытые, полные сил, в прекрасном зимнем обмундировании – овчинных полушубках, ватных рукавицах, теплых шапках… Внешний облик солдат Красной Армии казался мне символичным – это был облик победителей…»

 

Что касается нынешнего облика российского солдата, то я бы не стал спешить с утверждением, что он выглядит победительно, особенно когда в частях гибнут молодые парни от пневмонии и переохлаждения.

Несмотря на нынешнюю суровую зиму, особенно за Уральским хребтом, я что-то не видел (по телевидению, конечно) ни одного военного в знаменитом русском армейском полушубке, о котором еще фельдмаршал Гудериан говорил, что это был самый ценный трофей, за которым гонялись все, от солдата до генерала.

Знатоки утверждают, что мы последние в мире, кто попрощался с портянкой. Предпоследними были украинцы, лет пять назад поставившие ей, «мамочке», даже памятник. Но я думаю, нам не следует сильно торопиться, особенно с мемориалом. 

Видео: youtube.com | realleonid

Осовремененная суть и весьма спорный облик нынешней российской армии с одним погоном в неожиданном месте, а также стремление приблизиться к неким заморским стандартам, где рядовой может выражать недовольствие по поводу качества туалетной бумаги, уверен, для нас еще долго будут малоактуальны. 

Нам не следует забывать, что театром боевых действий для российской армии всегда являлись безмерные пространства с суровым климатом, где, кстати, и закалялась легендарная стойкость русского солдата, способного «варить кашу из топора» и идти в атаку с одним патроном в стволе и примкнутым штыком. 

Более того, боеготовность российской армии (а это основной критерий любой армии), еще от Петра подкреплялась уставными требованиями, запрещавшими жаловаться на тяготы и лишения военной службы. 

Но это условие выполнимо только тогда, когда армия перестанет быть полигоном малосуразных экспериментов, особенно в исполнении специалистов в эпистолярном и столярном деле, к тому же никогда не носивших портянок и не распевавших в солдатском строю знаменитую песню:

… А для тебя, родная,

Есть почта полевая…

По правде говоря, сегодня и строй не тот, рядом с которым любому пацану хотелось весело шагать, натянув на уши фронтовую пилотку деда.

Публичный образ современной армии больше как-то напоминает гурьбу хмуро сопящих теней в разноцветном камуфляже, словно собравшихся «по-тихому» придушить в Инженерном замке Павла I, пробравшихся туда, кстати, не в портянках, а в носках…