«АиФ-Юг», Федор Пономарев: Александр Юрьевич, а кого можно считать молодым человеком? Когда заканчивается этот условный возраст - в 25, 30, 35 лет?
Александр Рожков: Каждый человек сам определяет свой субъективный возраст - он может быть душой молодым в 60 и стариком в 20. Но с научной точки зрения в российских социологических исследованиях общеприняты границы от 18 до 30 лет. В Евросоюзе другие возрастные стандарты - от 16 до 27. Там молодой человек гораздо раньше утверждается как взрослый. В США и Европе при достижении совершеннолетия молодые люди сами стремятся покинуть отчий дом, и родители этому способствуют. У нас с нашей патерналистской традицией сейчас выходит обратная ситуация.
В семидесятые - годы моей юности - мы в 17 лет легко уезжали за тысячи километров учиться и работать. С началом реформ и ухудшением экономической ситуации наблюдается обратная тенденция: многие молодые люди не спешат выходить из родительского гнезда. С одной стороны, имеет место уход от проблем, с другой - объективная реальность: в стране просто не созданы условия, нет элементарных возможностей уехать и жить далеко от дома. Да, в последнее десятилетие ситуация меняется в лучшую сторону, но пока она не превратилась в серьезную тенденцию. Мы, преподаватели, видим, что 30 - 40 лет назад географический диапазон студентов по месту проживания был гораздо шире. И этот «социальный миксер» позволял молодежи быстрее мужать, входить во взрослую жизнь, становиться ответственным.
- Не так давно появилось понятие «кидалт», в дословном переводе «взрослый ребенок». До нас эта мода дошла?
- Тенденция с кидалтами (от англ. kid - ребенок и adult - взрослый) - взрослыми детьми, которые до 35 - 40 лет не имеют ответственности в жизни, - пришла именно с Запада. Но у нас это явление вызвано еще и социально-экономическими условиями. Надо признать, ситуация сложная, свободы самореализации у молодежи не так много, и поэтому человек, не обладающий волевыми качествами, теряется, пытается уйти от реальности. Тут же включается механизм самозащиты: «А зачем мне суетиться, если есть родители, ведь можно до 35 - 40 лет жить с ними?» Этот фактор сугубо российский, но сам феномен - явление процессов глобализации, сегодняшнего постмодернистского представления о мире. Кидалт еще находится в социальной роли ребенка: над ним есть зонтик родительской опеки, родительский очаг. И зачем ему в таком случае работать, жениться, брать на себя ответственность? Конечно, феномен этот далеко не повальный и наблюдается в крупных городах. В сельской местности быть кидалтом сложно.
«Игреки» на переходе
- Но есть же и обратная ситуация. Недавно случайно услышал разговор представителей старшего поколения, так они сетовали на то, что дети не хотят создавать семьи, пока не построят карьеру, купят жилье, обеспечат быт.
- Конечно, такая тенденция есть, и она противоположна феномену кидалтов. Здесь наблюдаются причины, присущие поколению переломной эпохи (конца 1980-х, 1990-х, начала 2000-х). Это разные возрастные когорты, но печать социально-экономических проблем одна. С одной стороны, трудности самореализации. С другой - резко возросший уровень притязаний. В семидесятых у нас была стабильная жизнь: жили небогато, но более-менее равномерно. Стабильность позволяла планировать вперед лет на 20 - 25. Мы знали, что окончим вуз, получим специальность, поедем работать. Эта стратегия позволяла знать, что к 40 - 45 годам мы будем иметь довольно высокий социальный статус, семью, крепко стоять на ногах, может, обладать какими-то сбережениями. Сегодня у молодежи такого нет - она хочет все получить сразу.
У нас к тому же не было такого количества соблазнов: на всех каналах реклама дорогих и желанных вещей плюс окружение, которое заставляет человека включаться в жизнь общества потребления. И молодежь готова подождать с женитьбой и рождением детей, но с потреблением - нет. По нашим опросам, многие молодые люди планируют на пять лет вперед, хотят получить работу, приобрести жилье. Но если раньше любая работа воспринималась нормально, то сейчас многие носом крутят, не хотят «пахать». Отсюда и стремление попасть во власть: тут и статус, и удостоверение, и представление, мол, сиди в кабинете и получай большие деньги.
- На ваш взгляд, это наш, типично российский феномен?
- Не только российский, это феномен динамично развивающегося общества, которое резко поменяло уклад жизни. Мы от условного социализма перешли к еще более условному капитализму, и на этом резком переходе еще не сформировалось поколение с новыми ценностями. В итоге мы жить хотим по-старому, получая все блага, а работать - по-новому не желаем. Кстати, мы спрашивали у молодежи, почему их планы могут не реализоваться. Многие отвечают честно: «Лень».
- Можно ли исправить эту ситуацию?
- Сочинская Олимпиада выявила такой интереснейший момент, как волонтерское движение. Потенциал у молодежи огромный: я по студентам вижу, как у них загораются глаза, когда предлагаешь сделать что-нибудь общественно полезное. Но в работе с молодежью нужно исходить из запросов самих молодых людей, а не придумывать их в кабинетах официальных структур. Молодые люди должны сами определять, что им нужно делать, тогда социальной апатии можно будет избежать.
- Как называют современную молодежь и чем она отличается от родившихся 35 лет назад?
- Их называют поколением «игреков», а нынешние 13-летние - поколение «зет». Это дети Интернета, гаджетов и девайсов. Они научились нажимать на клавиши раньше, чем говорить. У них уже абсолютно другие формы мышления. С одной стороны, это быстрее развивает ребенка, с другой, когда смотришь конспекты сегодняшних студентов, поражаешься поголовной безграмотности. Я не говорю про почерк - он кардинально изменился. Впрочем, изменился и темп жизни. Но жаловаться не стоит, тут я солидарен с известным социологом Светланой Майоровой-Щегловой, которая пишет, что не надо паниковать, чего вы хотите, если век такой? Действительно, был железный, каменный, бронзовый, а сейчас век Интернета, и дети, естественно, быстрее адаптируются. Это уже их среда с рождения. Нам надо переучиваться, а для них это естественная среда.
Ворчать не надо
- Первые высказывания о том, что молодежь пошла не та, появились вместе с человечеством. А мир тем временем не только не рухнул, но и как-то развивается. Выходит, все эти рассуждения всего лишь брюзжание?
- Это обычное непонимание старшими поколениями новых ценностей, новой реальности. Риторика, мол, молодежь не такая, но извините, тогда и страна, и мир, и общество, и ценности были другими. Поэтому через время уже нынешняя молодежь будет также ворчать на своих детей, потому что они будут совершенно другими. В этом есть и плюс - идет изменение, обновление мира и каждое новое поколение добавляет что-то свое.
Есть другая проблема: если проанализировать, на каких образах и идеалах новое поколение формируется, то выходит интересная вещь. Так, по мнению доктора философских наук Владимира Шалака по текстам обязательной школьной программы по литературе можно примерно на полвека вперед представить портрет будущего общества. А ведь именно взрослые формируют школьные программы, предлагают книги. Казалось бы, ими движут хорошие побуждения, но контент-анализ показал, что в этих текстах немало агрессии. Вроде даем детям классику, а она создает психологию агрессивного поведения. Поэтому не ворчать надо на молодежь, а попытаться ее понять и самим меняться.
- С 1960-х годов появлялись яркие молодежные субкультуры: сначала хиппи, потом панки, металлисты, рэпперы. Сейчас субкультуры, во-первых, не так заметны, во-вторых, рождаются и исчезают с невероятной скоростью. Почему?
- У каждой субкультуры свои причины возникновения и локус вовлечения. Сейчас, допустим, есть руферы, зацеперы, они лазят по крышам, рискуют жизнью. Это, скорее, мальчишество, на которое, на мой взгляд, толкает желание самореализоваться. Сетевая модель общения, которую принес нам Интернет, потихоньку сводит на нет обычные субкультуры: я могу в сети быть кем-то и в ней ищу свой круг общения. Ведь часто для субкультур важно не столько выделяться внешне, сколько найти свой круг общения, говорящих с тобой на одном языке.