«АиФ-Юг» поговорил с директором Новороссийского учебного и научно-исследовательского морского биологического центра Ириной Матасовой о прошлогоднем разливе мазута, его последствиях и уроках, которые чрезвычайная ситуация и ликвидация ее последствий преподали нам.
Мидии в норме
Федор Пономарев, «АиФ-Юг»: Ирина Юрьевна, еще долго любой разговор о Черном море мы будем начинать с одной даты — 15 декабря 2024, когда из двух разломанных танкеров в воду попали тысячи тонн мазута. Как справлялись с нефтепродуктами на берегу, видели, а что происходило под водой?
Ирина Матасова: Надо понимать, что самый большой выброс мазута произошел в первые недели после катастрофы. Дальше поступления его в воду снизились в силу того, что температура воды оставалась низкой, тяжелая фракция нефтепродукта частично осела на дно. Выбросы были уже эпизодическими и не столь массовыми — все, что могло подняться, уже оказалось на поверхности этим летом. Мазут остался только в тех местах, которые не могли исследовать водолазы. На мой взгляд, пик ЧС уже преодолен, но невозможно спрогнозировать, какими будут отдаленные последствия экологического бедствия: неизвестно количество нефтепродуктов, скопившихся на дне в виде линз, как они будут вести себя. 23 октября спутниковые снимки зафиксировали движение нового мазутного пятна в сторону побережья Краснодарского края.
— В конце лета в Новороссийске начали собирать коффердамы — саркофаги для лежащих на дне останков разрушенных танкеров, в чем роль этих сооружений?
— В резервуарах танкеров остался достаточно большой объем мазута. Сейчас он законсервирован, но суда подвержены коррозии, появлению из-за разрушения металла в агрессивной морской среде микротрещин. Эти процессы может ускорять механическое воздействие морских течений. Если танкеры продолжат разрушаться, новые выбросы нефтепродуктов попадут в море. И как раз коффердамы защищают лежащие на дне суда от механического воздействия, избыточной коррозии. Защищают до того момента, пока из танков не откачают оставшийся в них мазут.
— Ущерб от разлива мазута на побережье серьезный и местами уже посчитанный, а что происходит под водой — неизвестно. Как ЧС повлиял на море и его обитателей?
— Влиянием выбросов нефтепродуктов на рыбные запасы занимаются специализированные учреждения, входящие в состав Росрыболовства — это их зона компетенции. Мы же изучаем кормовую базу, икру и мальков рыбы. Кормовая база — это фитопланктон, то есть мельчайшие водоросли; зоопланктон — мельчайшие животные, обитающие в толще воды, донные обитатели — различные беспозвоночные животные. Сразу после аварии у нас не было возможности выйти и отобрать пробы из-за шторма и особых правил судоходства. И когда в феврале мы провели первые после ЧС исследования, то изменений в экосистеме не зафиксировали. Быстро выброшенный на берег мазут принес огромное количество проблем и людям, и животному миру, но, по крайней мере, к февралю воздействия его на морских обитателей заметно не было. Возможно, это связано с коротким жизненным циклом таких организмов.
Этим летом мы с коллегами из Кубанского государственного университета провели исследования в районе Утриша и Анапы. Исследовали моллюсков — мидий, не зафиксировали никаких изменений в их морфологии. Но, повторю, мы не знаем, пострадали ли морские обитатели в момент самой аварии, так как ситуация не позволила нам оперативно выйти в море и отобрать пробы. Конечно, планктонные и донные организмы погибали при моменте прямого контакта с нефтепродуктами.
Еда для бактерий
— У природы есть способность самоочищаться — со временем она «переваривает» даже серьезное загрязнение, вопрос только в сроке, который может измеряться даже не десятками лет. На ваш взгляд, Черное море само могло бы справиться с последствиями экологических бедствий?
— Действительно, со всем, что образуется в природе, она сама же умеет справляться. И нефть, как природная смесь различных углеводородов и некоторых других органических соединений, не исключение. Мы используем нефть, чтобы извлекать из нее энергию путем сжигания или трансформации в какие-либо продукты. И в природе существует большая группа микроорганизмов, которые также используют нефть для извлечения энергии. Есть большое количество нефтеокисляющих организмов, в том числе бактерии различных групп, дрожжи, простейшие.
Поступление нефтепродуктов в акваторию Черного моря идет не только за счет деятельности человека, но и, например, из грязевых подводных вулканов. Такая эманация нефтепродуктов наблюдается в Черном, и Каспийском морях. Естественно, когда нефть оказывается в воде, тут же появляются организмы, любящие ее есть. Плюс кислород, который постепенно окисляет нефтепродукты, солнечный ультрафиолет, приводящий к их разрушению. Так что у природы в арсенале солидный арсенал борьбы с нефтепродуктами. Хотя объемы выбросов из подводного вулкана не соизмеримы с емкостью танкера. Если отвечать на вопрос, сколько времени пришлось бы потратить Черному морю на самоочищение, то, думаю, речь о десятилетиях.
— Почему бы не «натравить» микроорганизмы, о которых вы говорите, на попавший в море мазут?
— Нефть — это смесь углеводородов различной молекулярной массы и строения. Есть легкая фракция, вроде бензина и керосина, с которой легко справиться — она быстро поднимается на поверхность воды, что не испарится — будет уничтожено бактериями-деструкторами. А тяжелые фракции, к которым относится мазут, переработать гораздо тяжелее — длинные углеводородные цепочки и очень большое количество циклических соединений большинству микроорганизмов «не по зубам». Современные биотехнологи выводят специальные штаммы микроорганизмов, нацеленных на разложение определенных нефтепродуктов. Это хорошо известный и распространенный метод очистки, но даже им нужно создать условия по температуре, влажности, наличию кислорода, отсутствию токсичных факторов, чтобы они «сели» за этот мазутный стол. Если бы все было просто, штаб по ликвидации аварий, уверена, давно использовал бы такие бактерии.
Наука в деле
— Ирина Юрьевна, можно ли говорить о том, что мы уже вынесли из ЧС с мазутом уроки?
— В 2007 году случилось происшествие в Керченском проливе, когда в море попал мазут и техническая сера. Тогда последствия были менее серьезными — во-первых, меньшие объемы выбросов, во-вторых, нефтепродукты унесло не на пляжи, а в сторону лиманов. Из той катастрофы уроков мы практически не вынесли. Сейчас ситуация другая — выводы в своих отраслях делают все. Буквально на днях на круглом столе, посвященном экологии Черного моря, говорили о необходимости обучения волонтеров — потому что не всегда достаточно только горячего сердца и желания помочь, нужны еще и знания.
Сейчас на полигонах, расположенных в районе песчаных пляжей Анапы, научные коллективы со всей России отрабатывают технологии для ликвидации подобных катастроф. Пробуют различные методы очистки, отмывки, тестируют сорбенты, биопрепараты. Проверяют их использование в реальных условиях — все-таки они сильно отличаются от лабораторных. Я надеюсь, эти работы позволят создать алгоритм действий и методические c30 указания по ликвидации таких аварий, от которых, к сожалению, не застрахован никто. Мы увидели, как в тяжелой ситуации произошла консолидация различных служб, ведомств, ведь именно от государства, в первую очередь, зависит мобилизация средств и сил. Приятно, что привлекли научное сообщество к решению проблем — ученые могут апробировать свои технологии в «боевой обстановке». В Анапе в июне этого года прошло мероприятие-спутник V Конгресса молодых ученых, где отбирались лучшие технологические решения для ликвидации последствий разлива нефтепродуктов на Черноморском побережье. Позже тема получила продолжение на международном форуме «Биопром» в Геленджике, где ей посвятили отдельную сессию.
— И последний вопрос. В конце восьмидесятых мазут во время поездки на Черное море был обычным делом — как ни предупреждали мамы, влезали мы в него постоянно. Во взрослой жизни такого не припомню. Есть этому объяснение?
— И Новороссийск в то время был в мазутных пятнах — люди с пляжа приходили домой и оттирали их растительным маслом. Тогда правила судоходства были другими, никто не задумывался о глобальных последствиях. С тех пор заметно ужесточилось законодательство, усилился контроль — и вот результат: в Новороссийске, крупнейшем нефтеналивном порте на юге России, вся галька чистая. Значит, мы движемся в правильном направлении, делаем все верно.