«Один медальон на 30 бойцов». Как поисковики находят имена забытых героев

Сергей Бочин / Из личного архива

Сколько еще солдат Великой Отечественной лежит в нашей земле, почему установить имя бойца – порой невыполнимая задача, а молодежь не стремится в поисковики - об этом и многом другом «АиФ-Юг» рассказал заместитель руководителя поисковой общественной организации «Кубанский плацдарм» Евгений Порфирьев.

   
   

Белая тундра

«АиФ-Юг», Федор Пономарев: Евгений Александрович, почему вы стали заниматься поисковой работой?

Евгений Порфирьев. Фото: Из личного архива

Евгений Порфирьев: Дело было в августе 1985-го. Однажды с отцом, а жили мы тогда в Мурманске, поехали за грибами на границу с Норвегией. Если в Краснодарском крае есть слой почвы, который уже скрыл следы боев, то на Севере только камень и мох, поэтому вся тундра до горизонта была белой от выветрившихся костей - останков солдат. Это меня так впечатлило, что уже дома, в Североморске, я записался в кружок «Красных следопытов» при Доме пионеров. И с тех пор уже 31 год занимаюсь поисковой работой. Вообще человек изначально начинает искать с желанием обнаружить что-нибудь интересное. Уже потом это детское желание переросло в настоящее дело. Сейчас мне важно установить имя солдата, найти его близких. Так из трофейщика превратился в поисковика.

- Интересно, кто сейчас ищет останки павших солдат? Насколько это интересно молодежи?

- Средний возраст поисковиков примерно 35 лет – это люди, рожденные еще в Советском Союзе. Социальный состав разнообразный – есть и простые селяне, и бизнесмены, и госслужащие. Молодежи очень мало, самому юному члену нашей организации 23 года. Закон не ограничивает возраст участника поисковых работа, правда, к эксгумации и работе со взрывоопасными предметами допускают только совершеннолетних.

У незаслуженно забытого летчика 29 сражений в 29 боевых вылетах – такого соотношения не было даже у легендарных Кожедуба, Покрышкина, Фадеева. Если бы капитан Свеженцев не погиб 8 мая, то он мог бы стать лучшим истребителем Великой Отечественной. Печально, что его имени не оказалось ни в одной книге памяти, ни на одном мемориале.

- Почему же школьники и студенты не идут в поисковики – ведь по популярности того же «Бессмертного полка» не скажешь, что молодым людям безразлична история страны?

   
   

- Поиск всегда сопряжен с открытиями, и этот интерес генетически заложен в каждом мужчине. Но нужен толчок, и, видимо, молодежь, просто этого толчка в свое время не получила. Если у человека есть желание, то найти в Интернете тех, кто занимается поисковой работой и напроситься в экспедицию, не составит никакого труда.

Дописать историю

- А в чем, на ваш взгляд, принципиальная разница между поисковиком и археологом? Все-таки, на первый взгляд, и тот, и другой занимаются одним и тем же делом?

- Поисковая работа официально называется военной археологией, так что труд наш во многом схож, только временные рамки разные. Если поисковики занимаются главным образом Великой Отечественной, то археологи - более древними периодами. Ученые на основе своих находок изучают быт определенного времени, наша же основная задача – обнаружить останки солдата и узнать его имя. Хотя часто и мы открываем новые пласты истории, воссоздаем события, описанные скупо либо забытые совсем. Свежий пример - 2 мая в районе бывшего хутора Шибек-2 в Крымском районе мы обнаружили место падения советского самолета. Останков летчика не нашли, но по номерным деталям установили имя пилота и обстоятельства его гибели.

Это оказался наш земляк, уроженец Армавира, капитан Свеженцев, командир звена 812-го истребительного авиационного полка. Он прибыл сюда 19 апреля, а 20 апреля вступил в бой, 8 мая погиб. Немцы расстреляли капитана в воздухе – после успешного тарана он спускался на парашюте. За две недели капитан успел сбить 11 немецких самолетов и получить 2 боевых ордена. У незаслуженно забытого летчика 29 сражений в 29 боевых вылетах – такого соотношения не было даже у легендарных Кожедуба, Покрышкина, Фадеева. Если бы капитан Свеженцев не погиб 8 мая, то он мог бы стать лучшим истребителем Великой Отечественной. Печально, что его имени не оказалось ни в одной книге памяти, ни на одном мемориале. Но мы установили место захоронения и за свой счет заказали памятник. Скоро поставим его, чтобы люди помнили, где похоронен герой.

Почти все знают, что самое крупное танковое сражение было на Курской дуге. Но только специалисты скажут, где происходило самое крупное воздушное – а это было именно у нас, на Кубани, с 19 апреля по 7 июня 1943 года. За полтора месяца суммарные потери с обеих сторон составили порядка 1 800 самолетов.

- Ваша основная задача – не просто найти останки воина и узнать, кто это был, но и связаться с его родственниками. Как люди воспринимают известия, что нашлось место, где лежит считавшийся пропавшим без вести отец, дед, прадед?

- В те же смутные 90-е были случаи, когда потомкам это было безразлично. Но в большинстве своем люди относятся очень трепетно, особенно в последнее время. На прошлой неделе на место гибели другого летчика, майора Попова, приезжала его дочка с внучкой и ее мужем. Две недели назад внуки другого летчика – лейтенанта Сергеева – полтора часа шли с нами по горам до места гибели деда. 8 мая в Холмской мы поднимали самолет Пе-2. Вышло так, что еще в ходе подготовки выяснили имена членов экипажа, нашли родственников – они приехали и помогали нам с лопатами в руках.

- Что вы чувствуете, когда находите останки солдата, но установить его имя и фамилию нет никакой возможности?

- К сожалению, в большинстве случаев именно так и происходит. Судите сами – в среднем на 30 бойцов приходится один именной медальон, одна боевая награда, по которой можно узнать имя, на 300 человек. Благодаря им, а также сохранившимся бумагам, письмам, еще чему-нибудь, мы узнаем имена одного из десяти найденных солдат. С годами горечь притупляется, но когда находишь именного солдата, то радости уже не сдержать. Одно из основных направлений нашей работы – подъем самолетов. Если у солдата с собой нет никакой именной вещи, то узнать кто это практически невозможно. А на самолете всегда есть детали с заводскими номерами, поэтому в поиске авиации все зависит не только от воли случая, а от качества проведенных работ, то есть от нас самих.

- Только ли этим вызван интерес вашей организации именно к авиации?

- Нет, конечно. Почти все знают, что самое крупное танковое сражение было на Курской дуге. Но только специалисты скажут, где происходило самое крупное воздушное – а это было именно у нас, на Кубани, с 19 апреля по 7 июня 1943 года. За полтора месяца суммарные потери с обеих сторон составили порядка 1 800 самолетов. Сражений такого накала не было никогда. И мы считаем, что этот эпизод незаслуженно обойден вниманием. Сейчас на нашем сайте каждый найденный самолет указан на интерактивной карте. Желающие могут пройти к месту гибели пилота, отдать ему дань памяти. Четырежды посторонние люди связывались с нами и ставили на месте падения самолета памятник. Это приятно, ведь мы видим, что наша информация работает.

Концов нет

- Многие призывают простить уже фашистских захватчиков, мол, это тоже в большинстве своем обычные люди, а для вас есть разница, нашли вы советского солдата или вражеского?

- Для меня разница огромная, хоть многие сейчас и пытаются формировать мнение, что прошло много лет, с мертвыми не воюют и т.д. Эмоций от обнаружения немцев нет никаких, мы просто передаем останки организации «Фольксбунд».

- Большая часть работы поисковика происходит все-таки не в поле, а в архивах – можете сказать, сколько еще безымянных солдат лежит в нашей земле?

- В учете погибших во время Великой Отечественной творился бардак – начался он еще во время войны и продолжился в 1965 году. В архиве мы нашли приказ 1943 года «О преступном отношении к погребению павших в боях за Родину». Речь идет о боях под Крымском, на высоте 114,1. Тогда герой Гражданской войны Кураш получил похоронку на сына, вскоре место освободили, он приехал и увидел, что никакой могилы нет, а высота просто завалена трупами солдат. Кураш написал письмо Сталину, приехала военная прокуратура и только в одном месте насчитала 1 835 верховых тел - по документам все они числились похороненными на полковых кладбищах. В 1965 году вышла директива Генштаба, обязывавшая увековечить солдат на ближайшем мемориале к месту гибели, т. е. просто записать там их имена. Все-таки захоронить и увековечить – две большие разницы. Поэтому бывает такое, что в одной траншее лежат бойцы из разных полков, но одни увековечены в Крымске, а другие – в Неберджаевской. Первичные документы после увековечивания уничтожили – и всё, концов нет. Так что мы в определенном смысле восстанавливаем историческую справедливость.

- Задумывались ли вы когда-нибудь, чем будут заниматься поисковые отряды, когда найдут и узнают имя последнего солдата?

- На нашем веку это точно не произойдет.