Услышать диагноз «рак» боится каждый. В советское время родственники даже пытались его скрыть, чтобы оградить больного от дополнительного стресса. Времена изменились, медицина шагнула далеко вперёд, но страх перед этим недугом остался. О том, что волнует онкологических пациентов, «АиФ-Юг» рассказал онколог-химиотерапевт Максим Астраханцев.
Во всём виноваты клетки?
Фатима Шеуджен, «АиФ-Юг»: Максим Александрович, можно ли сказать, что рак - это хроническая болезнь?
Максим Астраханцев: Ещё лет пятьдесят назад успешно пролеченного пациента со второй-третьей стадиями рака можно было спокойно отправлять домой со словами «вы здоровы». Но сейчас, ориентируясь на наблюдения за онкобольными, мы понимаем, что заболевание это скорее хроническое.
Да, пациента можно стабилизировать, но, сколько продлится ремиссия, сказать сложно. Кто-то может забыть о болезни на пять лет, кто-то на десять, а к некоторым она вообще до конца жизни не возвращается. Но современная медицина онкологический диагноз не снимает, пациент признаётся хроническим больным. Это объясняется молекулярной природой заболевания. Почему возникает рак? Клетки в организме человека начинают неправильно делиться. Если они «сломались» в одном органе, то риск того, что «сломаются» и в другом месте, крайне высок. Поэтому состояние пациента надо держать на контроле.
- Если раньше человек заболевал онкологическим заболеванием, то родственники старались ему об этом не говорить. Как вы считаете, пациент должен знать правду?
- С юридической точки зрения мы не имеем права не говорить пациенту о диагнозе. Бывают ситуации, когда родные действительно боятся реакции больного: что он впадёт в депрессию, опустит руки, и это ещё больше ухудшит его состояние, а то и вовсе приблизит конец. Это вопрос больше психологического характера. Но, чтобы бороться, врага надо знать в лицо. И если человек, совладев со своими эмоциями, трезво оценит ситуацию, - это уже часть успеха.
Важно понимать, что жизнь после постановки онкологического диагноза придётся перестраивать. Чтобы победить болезнь, необходимо будет пройти длительное лечение, что потребует от пациента определённого настроя. Но о каком настрое может идти речь, если больной не знает своего диагноза?! Поэтому я убеждён, что человек должен быть максимально информирован и о самом заболевании, и о диагностике, и о возможных вариантах лечения. Очень важен прямой контакт с врачом, когда можно задать любые вопросы и получить на них ответы.
На «химию» как на маникюр
- Большинство людей, узнавших о своей болезни, чувствуют себя обречёнными. Более того, так часто считают и окружающие. Ещё один страх - химиотерапия, которая в результате интоксикации организма может привести к выпадению волос.
- Медицина не стоит на месте. Сейчас появляется большое количество препаратов, при этом ужесточается контроль за их качеством, а значит и переносится химиотерапия легче, чем 50-70 лет назад. Проблема в том, что в нашей стране представление о химиотерапии как о чём-то страшном до сих продолжает жить, хотя давно утратило актуальность. В западных странах люди более информированны, возможно, поэтому они ответственнее относятся к своему здоровью.
Те препараты, которые используются сейчас, обладают хорошим профилем безопасности и переносимости, ведь ужесточился контроль и за лечением пациентов: раз в неделю они обязательно сдают анализы. Мы понимаем, что химиотерапия - это нелегко, это всё равно токсины, но возникающие побочные явления можно корректировать.
- Как вы думаете, человек во время химиотерапии должен прекратить работать и заняться только лечением?
- Это всё индивидуально. Мы используем термин «химиотерапия», но на самом деле лекарственная противоопухолевая терапия включает в себя примерно 5-6 видов препаратов. Это иммунотерапия, таргетная терапия, гормональная терапия. Это в том числе и химиотерапия цитотоксическими препаратами, которые влияют на быстроделящиеся клетки, в частности, опухолевые.
Обычно терапия подразумевает несколько курсов с перерывами в 2-3 недели. И если после такой капельницы пациент быстро приходит в себя, хорошо себя чувствует, то кто же ему запретит выйти на работу? У меня лечится одна девушка, которая шутит, что приходит раз в три недели «прокапаться», как на маникюр. У неё рак шейки матки, и она получает иммунотерапию. Уже два года у этой пациентки стабилизация - метастазы по всему организму как были, так и остались, но при этом они не увеличиваются. Она работает, ведёт активный образ жизни, путешествует.
- Должен ли пациент соблюдать диету во время химиотерапии?
- Я своим пациентам рекомендую во время лечения придерживаться правильного питания. Не следует употреблять сильно солёную и копченую пищу. Желательно готовить на пару, потому что излишки солей могут влиять на процесс метаболизма лекарственного препарата и задерживать воду в организме, что тоже нехорошо.
Если состояние позволяет, можно заниматься фитнесом.
Протоколы одни, схемы разные
- Стандарты лечения онкологических заболеваний одинаковы для всех стран или в каждом государстве свои протоколы?
- В нашей работе есть чётко установленные протоколы лечения пациентов. Они разработаны обществом врачей, куда входят и русские онкологи, и европейские, и американские.
Как правило, эти методы друг друга дополняют, но чаще они одни и те же. И ими пользуются как государственные, так и частные клиники. Разница лишь в том, какие препараты используются. Объясню: допустим, у меня пациентка с раком молочной железы третьей стадии. Мы проводим обследование, определяем молекулярный тип опухоли и подбираем варианты лечения. В рекомендациях - шесть схем химиотерапии, они могут включать таргетные препараты (это препараты, которые действуют на опухолевую клетку целенаправленно). То есть можно назначить терапию в комбинации с таргетным препаратом, а можно просто химиотерапию. Но мы знаем, что комбинация эффективнее. Всё зависит от возможностей онкологического центра и лекарственного оснащения. Сами препараты разные, и их качество тоже.
Чтобы бороться, врага надо знать в лицо. И если человек трезво оценит ситуацию, - это уже часть успеха.
Есть ещё понятие персонализированной терапии. Например, в онкологии составляется так называемый генетический паспорт опухоли. Это когда при помощи возможностей современной медицины мы используем и исследуем не только гистологическую, но и молекулярно-генетическую форму рака, проводим дополнительные уточняющие обследования. Получив полный генетический профиль, мы можем более точно подобрать те или иные препараты.
- Как вы думаете, больному раком нужен психолог?
- Думаю, да. На мой взгляд, эта специальность в России недооценена: онкопсихолог нужен. В Европе и США психологи работают с пациентами, меняя их настрой относительно болезни и мировосприятие в целом. Ведь больному важно понять, что жизнь на этом не заканчивается, нужно найти точки опоры и бороться. Да, диагноз тяжёлый, но с ним можно жить.
Будет ли таблетка от рака?
- Максим Александрович, многие утверждают, что рак зачастую обнаруживается поздно, потому что «он не болит»?
- Онкологические заболевания на ранней стадии часто никак себя не проявляют, поэтому так важны плановые осмотры. Раз в год - диспансеризация. После сорока лет показана маммография раз в два года, тем, кто помоложе, - УЗИ молочной железы. Раз в пять лет - гастро- и колоноскопия (если обнаружатся полипы, их нужно будет удалить). После сорока за своим здоровьем нужно следить более тщательно. Однажды слышал такую фразу, что наше здоровье стоит на гарантии у природы до тридцати лет.
- Максим Александрович, как вы думаете, какой будет медицина через десять лет? Найдут лекарство от рака?
- Я уверен, что будущее онкологии за лекарственной терапией, но лечение будет более персонализированным. Сейчас учёные пытаются понять, почему «ломается» клетка. Пока рано говорить о том, что будет одна таблетка от рака. Но наверняка разработают препараты, которые на длительное время будут стабилизировать состояние пациентов даже при четвертой стадии заболевания.
