Вся страна следит за историей четырехлетнего Саши Золотарева из Черкесска, которому краснодарский микрохирург Алексей Дикарев сумел восстановить лицо после нападения собаки. Кубанские врачи провели первую в мире операцию по реплантации такого большого скальпированного лоскута лицевой части. Сейчас с мальчиком все хорошо. Во Владикавказе ему пересадил кожу пластический хирург, ортопед Казбек Кудзаев. В интервью kuban.aif.ru доктор рассказал подробности о маленьком пациенте, а также о других уникальных операциях, врачебной этике и своем сыне - репере Miyagi.
Лицо полностью прижилось
Бислан Джандар, «АиФ-Юг»: Как вы узнали о трагедии, которая произошла с Сашей? Какое участие принимали в его лечении?
Казбек Кудзаев: В день трагедии я навещал своего 97-летнего отца. Мне позвонил ученик-травматолог и рассказал о четырехлетнем ребенке, которому собака откусила центральную часть лица. Прислал фотографию банки с физраствором, в которой лежали нос, верхняя губа и части щек. Я позвонил микрохирургу Алексею Дикареву. Он откликнулся сразу, сказал, что готов поехать в Черкесск и прооперировать пациента. К сожалению, в больнице не оказалось нужного для работы Алексея микроскопа. Тогда мы решили отправить ребенка в Краснодар, где Дикарев начал готовить команду и операционную. В итоге с момента травмы до начала операции ушло восемь часов. Мы уложились в «золотое» время, когда можно успеть сохранить лицо.
- Как проходила операция?
- Примерно в полночь Алексей приступил к работе, закончил к утру и прислал мне фотографии. Дикарев сшил два тончайших сосуда – артерию и вену. Я не микрохирург, поэтому для меня его работа – это космос. Реплантацию, то есть возвращение лица, в России еще никто не делал. Дальше началась героическая работа сотрудников реанимационного отделения. Они не меньшую роль сыграли в спасении внешности ребенка. В целом успех этой операции состоит из трех пунктов: оперативность, микрохирургическая работа и постоперационное выхаживание пациента. Без одного из этих факторов не было бы такого первоклассного результата.
Повезло, что нос и губу животное не проглотило, иначе вся жизнь пациента превратилась бы в сплошной кошмар. Нам бы пришлось пересаживать кожу со лба, живота… Это были бы десятки операций. Ну и лицо никогда бы не было прежним.
- Что сейчас с мальчиком?
- Он находится в моей клинике вместе с мамой, папой и младшим братом. Они лежат в одной палате. Восьмого мая я пересадил кожу с руки и заушной области - на нижнее веко мальчика. Пациент чувствует себя хорошо. Мы уже завершили основные хирургические этапы. В будущем возможны какие-то небольшие коррекции.
- Доводилось ли вам проводить подобные операции раньше?
- В моей практике было много пациентов, которым животные повреждали части тела. Был случай, когда пес откусил и проглотил большой палец 14-летнего мальчика из Кабардино-Балкарии. Я создал и пришил ему новый палец. Основу взял из крыла тазовой кости, кожу – с живота. Палец работает, все хорошо.
Учился у лучших
- В интервью вы рассказывали, что не очень-то любили учебу, даже в мед поступили, чтобы не сдавать математику. Неужели химия и биология легче алгебры?
- Удивительно, но я только при поступлении в институт узнал, что по химии бывают задачи. Естественно, я провалил первый же экзамен. После этого устроился токарем и тратил все деньги на репетиторов по химии, биологии, физике… За год я досконально выучил все эти предметы. А на очередных вступительных получил три пятерки и… двойку по сочинению. Текст был написан с грузинским акцентом (смеется, - прим. ред.). И я опять не попал в вуз. Потом я подтянул литературу, и с третьего раза все-таки стал студентом мединститута.
- Правда, что вы окончили еще и вуз в Мичигане США?
- Это легенда. Я окончил Северо-Осетинский мединститут. После учебы там поступил в аспирантуру в Национальный медицинский исследовательский центр травматологии и ортопедии имени академика Г. А. Илизарова в Кургане. Отучился четыре года и защитил кандидатскую диссертацию.
В Мичигане же я проходил стажировку по эндоскопическим операциям на суставах. Даже там меня преследовали слухи, что сын Билла Клинтона сломал ногу и лечить его пригласили меня (смеется, - прим. ред.).
- Когда и как вы встретили основателя травматологии в Осетии Сослана Дзахова?
- Где-то на пятом курсе, когда мы начали проходить травматологию, я увидел, с какой любовью он относится к своему делу. Сослан Давидович работал сутками без выходных и праздников. Меня впечатлила такая самоотдача и профессионализм, и я перешел в травматологию.
- А как судьба вас свела со знаменитым Гавриилом Илизаровым?
- В 1986 году поехал специально к нему, чтобы поработать. Прошел собеседование, сдал вступительные экзамены и поступил. Мне выделили квартиру, и я сотрудничал с академиком несколько лет.
12 операций ежедневно
- Сколько лет вы проработали в госбольнице?
- В клинической ординатуре я был два года, потом год отработал дижурантом-травматологом в больнице скорой помощи. Позже на четыре года уехал в Курганск к Илизарову, еще год занимался эндоваскулярной хирургией. Потом вернулся в районную больницу Северной Осетии, но через два года понял, что мне нужно открывать свою клинику. Ко мне приезжала масса пациентов, а мой труд в денежном эквиваленте оценивался довольно низко. Я проводил по 80 операций в месяц и за одно вмешательство получал 300 рублей. Самое обидное, что здоровье пациентов оценивалось в эту сумму. Теперь я около 30 лет в частной медицине.
- Своя клиника – высокая ответственность…
- Я понимал все риски. И за три десятка лет доказал, что можно быть востребованным и успешным. Теперь ко мне на консультацию приходят около 50 человек в день. Ежедневно провожу 10-12 операций. Из них где-то восемь – работа с детьми с ДЦП. Эти ребята ходят на цыпочках, а мы им бесплатно восстанавливаем стопы.
- Первые уникальные операции вы провели после землетрясения в армянском Спитаке в 1988 году (по официальным данным, тогда погибли более 25 тысяч человек). Расскажите об этом периоде.
- Я находился в Ереване, куда свозили всех пострадавших. За неделю сделал 32 крупные операции по сохранению конечностей людей. Многих привозили с оторванными конечностями. Помню, там была женщина с восемью переломами таза. Специально под ее случай я придумал и собрал аппарат внешней фиксации. Мы прооперировал пациентку, и на четвертый день она уже стояла на ногах. Вместе с микрохирургом Артаваздом Саакяном нам удалось добиться хороших результатов.
- Вы провели до 40 тысяч операций. Какая из них шокировала вас больше всего?
- У меня очень много работ, которыми я горжусь. Ко мне как-то принесли 12-дневного ребенка со сломанным бедром. Акушер неправильно сделал свою работу, и у малыша произошло смещение кости. Благодаря мастерству нашего детского анестезиолога Роланда Биченова, я смог сопоставить кости без особых разрезов, соединить все металлической конструкцией. Спустя три недели мы убрали металл, у ребенка теперь все хорошо.
«Автопилот» недопустим
- Со временем некоторые специалисты начинают делать свою работу на автомате. У вас такое бывает?
- Операции – это всегда большой риск для пациентов, поэтому для меня «автопилот» недопустим. Я всегда представляю на операционном столе своего близкого человека. Мне бы не хотелось, чтобы моего друга оперировали не глядя. И не всегда с виду легкая работа действительно оказывается понятной и простой. Бывает, что хирург заходит в операционную на 15 минут, а выходит через три часа весь мокрый, в крови. Вот к чему может привести самонадеянность.
Однажды мужчина во время эпилептического припадка упал с третьего этажа и получил тяжелый перелом бедра. Мои коллеги не могли понять - открытый у него перелом или закрытый. Часть бедра воспалилась. Я разрезал место операции и нашел там две купюры по десять рублей! Выяснилось, что пациент упал, сломанная кость пробила кожу, карман брюк и зацепила купюры. Пока фельдшеры поднимали мужчину, деньги оказались внутри перелома. Отсюда и пошло воспаление.
- СМИ писали о том, как когда-то вы спасли своего семилетнего сына Азамата, попавшего под трамвай.
- Он попал под трамвай, и половина кожи головы оказалась на его плече, были оторваны веки. Я сам его оперировал, а сейчас он известный репер Miyagi.
- Этично ли врачу лечить родственников?
- Я считаю, что да. Оперировал и брата, и маму, и жену… Если я понимаю, что лучше меня никто работу не сделает, то не вижу смысла рисковать здоровьем своих близких.
Есть нюансы. Как только пациент ложится на операционный стол, для меня он перестает быть родственником или другом. Я концентрируюсь на работе.
- Вы работаете в одной клинике со вторым сыном и женой. Как удается не устать друг от друга?
- Старший сын Сослан работает у меня реабилитологом. Супруга - главный врач клиники. Дома мы можем обсудить какие-то интересные случаи из практики, но работа абсолютно не мешает семейной жизни.
Помог снять первый клип
- Как Азамат сообщил вам, что хочет быть репером?
- После медакадемии он год пытался работать в этой сфере, но без любви к делу в медицине невозможно находиться. Он как-то позвонил и сказал, что видит себя только в музыке. На секунду меня сковал шок, но я принял решение Азамата. Напомнил ему, что каким бы делом не занялся, он должен быть лучшим. И в Сети его клип на песню «I got love» набрал почти миллиард просмотров.
- Как вы узнали, что сын выступает под псевдонимом Miyagi? Как отреагировали?
- Он мне присылал треки, чтобы я послушал, оценил. Помог ему снять первый клип. До того, как он стал Miyagi, у него был псевдоним «Шау», что значит черный. А Мистер Мияги – это персонаж из фильма «Пацан каратист».
- Вы слушаете треки сына?
- Да, большинство песен мне нравится. Даже в операционной частенько включаем, молодые пациенты просят поставить. Мне очень приятно видеть отзывы людей о его творчестве. Так как Азамат не ведет соцсети, молодежь мне часто пишет, что песни Miyagi помогли им в трудный момент.
