Медицинские сестры – незаменимые сотрудники в любой больнице. Их важность мир еще раз оценил в 2020 году, когда на всей планете бушевал коронавирус. В преддверии профессионального праздника, который отмечают 12 июня, медицинская сестра Краснодарского краевого военного госпиталя Зарема Гиш рассказала «АиФ-Юг», как пройти через «красную зону» и не разучиться сочувствовать людям.
Рабочий настрой
Бислан Джандар, «аиФ-Юг»: Зарема, медикам всегда на работе нужно носить халат или костюм?
Зарема Гиш: Да, цвет халата может быть любым, но форма обязательна. Утром мы приходим в стерильную больницу и не можем ходить по ней в уличной одежде. Тем более что наша униформа свободного кроя, в ней очень комфортно двигаться. Еще и люди привыкли, что медсестра всегда в халате, да и я чувствую себя иначе. Сразу появляется рабочий настрой.
– Как проходит рабочая смена?
– Мне нужно выполнить все назначения врача: сделать укол, раздать таблетки, измерить температуру или давление, сопроводить пациента до нужного кабинета… Самое главное – выслушать все жалобы, ответить на вопросы по лечению, подбодрить. Ведь слово не менее эффективно, чем лекарство.
Я работаю в неврологическом отделении, где лежат люди после инсульта, с поясничным хондрозом, контузией или с приступами эпилепсии. Возраст у них разный – от 25 до 100 лет. И к каждому нужно найти подход.
– Чем дневное дежурство отличается от ночного?
– Смены длятся с 16:00 до 08:00 или с 8:00 до 20:00. В отделении у нас 60 человек. Мы с напарницей работаем с ними. По большому счету, дежурство что в день, что в ночь – одинаковое. Мои обязанности не меняются. Если нужно – оказать первую помощь и вести уже назначенное врачом лечение. Я не имею права самовольно ставить уколы или давать лекарства. Максимум таблетку от давления.
Ночью чуть тяжелее работать, хотя мы все уже привыкли жить сутки через двое. Самое главное – это не услышать от пациентов вечером «легкого дежурства!» Тогда точно ночка будет «веселой».
– Зарема, работа у вас нелегкая. А помните свою самую трудную смену?
– Физически устаю, когда много пациентов поступает разом, но самое ужасное для меня – смерть. Всех тяжелых больных мы переводим в реанимацию. Поэтому в отделении очень редко кто-то умирает, но такое все равно случается.
– Простите за вопрос, я понимаю, что в вашей работе не до эмоций. А что вы делаете, когда пациент умирает?
– Так как у нас палаты трехместные, мы просим пациентов выйти, чтобы они не видели все это. Врач констатирует факт смерти, вместе с биркой, где указана информация о пациенте, укладываем тело в черный мешок, увозим в морг.
Признаюсь, мне всегда хочется побыстрее доехать до морга. Я понимаю, что на каталке не мой близкий человек, у меня нет к нему каких-то чувств. Но самое главное, что это человек, который жил и строил планы так же, как и я. От осознания всего этого мне становится жалко умершего. Потом я несколько дней думаю о произошедшем. Кажется, что медики уж точно не боятся смерти, да? Это не так.
Что такое «легкая рука»?
– Иногда сделают укол и больно пошевелиться, а бывает как будто комарик укусил. У вас рука «легкая»?
– Пациенты говорят, что да, но это не от руки зависит, а от техники. Если неправильно ввести иглу или попасть в нерв, то пациенту точно будет больно, и потом синяк останется на месте укола.
– Зарема, себе вы уколы ставите?
– Делала только один раз, когда мне было очень плохо. Встала перед зеркалом и вколола обезболивающее. Я справилась, но больше не экспериментирую, очень неудобно.
– Бытует мнение, что если вену проткнуть, то можно умереть?
– От этого еще никто не умирал. Будет шишка на месте укола и синяк. Главное иглу сразу вытащить, как только пойдут кровоподтеки. Я как-то оказалась на месте пациента: коллега все не могла попасть в вену, они у меня не самые заметные. Раза три перекалывала, это все очень неприятно. Поэтому я с пониманием отношусь к страху перед шприцом.
– А куда деваете использованные иглы, шприцы и вату с кровью?
– Складываем в баки по классам опасности. Самый опасный – «Б». Там лежат системы от капельниц и вата с кровью. В отходы класса «А» включают все стеклянные принадлежности, бумагу – все, что не соприкасается с кровью. В конце каждого месяца санитарки вывозят все, а специальная компания утилизирует.
Вся жизнь перед глазами…
– Почему пошли в «красную зону» в ковид?
– Мне было интересно попробовать каково это работать в сизе, очках. Наш госпиталь полностью отдали под «корону» в 2020 году, когда началась первая волна. Смены там тоже длились как обычно – с 08:00 до 20:00 и наоборот. Работа не поменялась, зато уровень стресса возрос в сто раз. Была большая смертность, и поток больных не прекращался даже ночью.
– Прием пациентов проходил по-особенному?
– Нет, встречали в приемном отделении, сопровождали до палаты. Если нужно было – подключали к кислородному аппарату, врач осматривал пациента, а дальше мы работали по назначениям. В первую волну проработала около четырех месяцев, а во вторую где-то 10.
Во время ковида поток пациентов не прекращался даже ночью.
– Вы же сами переболели ковидом?
– Да, тоже несколько дней лежала с кислородной маской. Без нее было очень тяжело дышать. Вот там вся жизнь перед глазами пролетела. Не думать о смерти было невозможно. И все мои знания о том, как протекают болезни, померкли. Я еще попала в первую волну, когда никто толком не понимал, как лечить вирус, но все закончилось благополучно.
– Вы живой человек, есть моменты, которые вас нервируют в работе?
– Конечно! Когда пациенты игнорируют рекомендации по лечению. У человека ковид, говорю ему: «Лежать на животе в кислородной маске». Он вместо этого ходит по коридору, потом жалуется, что тяжело дышать. Это не может не раздражать.
Плакала от бессилия
– Как вы стали медсестрой?
– У меня был выбор между медициной и педагогикой. Однажды я как представила 30 детей в классе, решила, что с больными справлюсь лучше.
– Теперь у вас 35 взрослых в отделении…
– Да… Я очень долго сама себе сопротивлялась. Думала, что ни дня по специальности не проработаю, но все оказалось иначе. Сразу после колледжа попала в онкодиспансер. Но там у всех своя нагрузка, никто не спешил помочь 20-летней студентке. Все постигала опытным путем. К тому же в онкодиспансере психологически очень тяжело. Я даже плакала на сменах от того, что не могу помочь пациентам, от жалости к ним. Могла только избавить людей от физической боли уколом, что я и делала. Нервы не выдержали, проработала там около трех месяцев и ушла.
– В краевой клинический госпиталь ветеранов войн в Краснодаре, где сейчас работаете?
– Да, здесь я уже больше 10 лет. Недавно начала совмещать в другой поликлинике ставку участковой медсестры. Теперь днем работаю там, а ночью – в госпитале.
Пациенты пишут в соцсетях
– Вы работаете сутки через двое, успеваете восстановиться?
– Сложно, у меня выходные бывают редко. Но плюсы в медицине есть: я могу родственников быстро подлечить, соседи ко мне обращаются, чтобы поставить капельницу, укол сделать. Никому не отказываю. Я люблю свою работу даже за пределами больницы.
– Мне кажется, что люди почти всегда доверяют медикам. Это так?
– Доверяют сразу взрослым медсестрам, а вот молодым приходится доказывать свой профессионализм. Сама прошла через это и понимаю всех пациентов. Возможно, даже я бы не согласилась стать «подопытным» для студента.
– В фильмах часто пациенты влюбляются в своих спасительниц. А в жизни такое наблюдаете?
– Могу ответить за себя – нет. Не смешиваю личные отношения с делами. Бывает, что пациенты пишут в соцсетях, но я не отвечаю. Мне кажется это неприемлемо.
– А насколько этично заводить отношения с пациентом?
– Ну медики – тоже люди, никто им не запрещает влюбляться и встречаться с пациентами. Тут каждый решает сам.
– У вас 10 лет стажа. Какой совет дали бы себе в первый день работы?
– Наверное, не воспринимать все, что происходит на работе, так близко к сердцу. Побольше заботиться о своем психологическом здоровье.
– Что бы вы пожелали людям?
– Быть здоровыми и беречь себя!
