Каждый день в Краснодарском крае регистрируют не меньше 200 новых случаев COVID-19. Вирус уже пришёл почти в каждый дом, в каждый рабочий коллектив. Среди журналистов «АиФ-Юг» недавно переболела обозреватель Татьяна Захарова. Она рассказала, как перенесла инфекцию.
Чуть не сделала прививку
Моя «ковидная» история началась в четверг, 17 июня. В этот день я поехала делать прививку от коронавируса. Отстояв почти полтора часа в очереди, уже приблизившись в двери кабинета, раздался телефонный звонок. Мне позвонил муж и сообщил, что у него температура 39,5 и плохое самочувствие. Такая высокая температура для него нехарактерна, и я сразу почувствовала неладное, первая мысль возникла, что это коронавирус. Интуиции не хотелось верить, и я всё-таки зашла в медкабинет. Рассказала обо всём терапевту, а та ответила, что раз у меня жалоб нет, то и противопоказаний для прививки не видит. Постояв ещё пару минут и обдумав своё положение, я всё-таки решила не рисковать, подождать пару дней, когда прояснится ситуация с супругом, а уже потом вакцинироваться, если подозрения не оправдаются.
Поднимаясь с кровати, чувствовала, что теряю сознание, снова ложилась.
Муж в этот же день заехал в частную лабораторию и сдал ПЦР-тест. Вечером пришёл результат – «положительный». До сих пор помню свою реакцию, у меня аж ноги подкосились. Да, мы все уже полтора года живём бок о бок с этой инфекцией, прочитано и прослушано много информации, но всё равно, пока тебя лично это не коснулось, всей серьёзности ситуации не можешь оценить.
Стало вдруг страшно
Супруга мы сразу изолировали в отдельную комнату и вызвали врача. Доктор пришёл на следующий день, провёл осмотр и расписал лечение.
Понятное дело, что я осталась дома (впрочем, мы почти полтора года работаем в удалённом режиме), ребёнка в детский сад тоже не повела. Мы все носили маски в квартире, я проводила влажную уборку, дезинфицировала предметы, но избежать заражения не удалось. Через два дня почувствовала первые признаки болезни. Была слабость и будто выкручивало коленные суставы. К ночи поднялась температура 38,5.
Начала принимать те же лекарства, что назначили мужу, и уже через пару дней мне стало легче. Смогла поработать, позаниматься домашними делами, поиграть с ребёнком. Обрадовалась, что меня пронесло в лёгкой форме. На следующий день самочувствие тоже было нормальное. У меня и у сына взяли мазки.
У мужа к этому времени улучшений не наблюдалось, продолжала держаться температура, и ему назначили КТ-исследование лёгких. Снимок показал поражение 10 %. Назначили терапию. Причём, в поликлинике ему выдали и противовирусные препараты, и антибиотики, и антикоагулянты. Уже на второй день лечения полегчало. Температура больше не поднималась, стали возвращаться силы. А мне, наоборот, становилось хуже. Усиливалась слабость. На градуснике 37,5. Я всё больше лежала. Внимание было рассеянное. Апатия сменялась паническими атаками. Две ночи практически не спала, днём заснуть тоже не удавалось. Появился сухой кашель. Пришли результаты ПЦР-теста. У сына был отрицательный, а у меня вирус обнаружен.
На восьмой день болезни не могла съесть даже кусочек котлеты. Поднимаясь с кровати, чувствовала, что теряю сознание, снова ложилась. Лежать было тоже невыносимо. Сдавливало грудь, трудно было сделать глубокий вдох, сердцебиение участилось. Моё обычно пониженное давление то подскакивало, то, наоборот, падало. Мне стало очень страшно. Позвонила в «скорую». На вопросы диспетчера отвечала с трудом. Я вдруг забыла, сколько мне лет, и от бессилия не могла даже открыть рот и произнести своё имя.
Бригада приехала через пять часов. Мне позвонили, предупредили, что придётся ждать, очень много вызовов и перевозок. Фельдшер после осмотра предложила госпитализацию. Я не стала противиться, потому что понимала, дома перестаю контролировать своё состояние.
«В госпиталь - только тяжёлых»
Меня привезли в Краевую клиническую больницу № 2. Сразу сделали КТ, ЭКГ, взяли кровь. Результаты ждала в приёмном отделении, а там с десяток таких, как я. «Настоящий ад» - было моё первое впечатление. Пациентов на каталках завозили один за одним. Кто-то хрипел, кто-то стонал, кто-то вообще лежал, будто без сознания. Медики в защитных костюмах, как в скафандрах, ходили, суетились, осматривали прибывающих больных. Все их действия резкие, чёткие, быстрые, чтобы не растрачивать зря ни одной минуты.
«Мест нет, госпитализируем только тяжёлых», - сказала кому-то медсестра в трубку телефона.
В другой стороне молодой доктор уговаривал больного лечь в больницу. У мужчины сатурация 88 % (нехватка кислорода), ему нужна кислородная поддержка. Врач предупреждает, в домашних условиях человек не переживёт эту ночь, но пациент не соглашался оставаться в больнице. Тогда медик по телефону стал просить родственников уговорить больного на госпитализацию.
Рядом со мной лежала девушка с градусником подмышкой. У неё под 40 температура. Пожилой мужчина медленным шагом ходил из угла в угол.
Мужчины, женщины, молодые, пожилые, - все ждали своего «вердикта». Нескольких человек увёл фельдшер. Как оказалось, их повезли в другой ковидный госпиталь.
Меня вызвали. «На госпитализацию», - сказал медик. Поражение лёгких небольшое – 7 %, но показатели крови вызвали опасения.
Меня подняли на одиннадцатый этаж, в палату номер два. На часах было около полуночи, в отделении темно и тихо. Зашла в палату и услышала монотонные хлопки. Работал прибор, похожий на чемодан – это концентратор кислорода. К нему была подключена молодая женщина, она дышала через трубки. Пациентка поступила с поражением лёгких в 9 %, но через несколько дней в больнице её состояние ухудшилось, стал развиваться цитокиновый шторм – опасное для жизни состояние. Другая соседка спала, иногда покашливая.
Счастье – вернуться домой
В больнице провела десять дней. Мне делали уколы, давали таблетки. Могу сказать только одно: низкий поклон докторам, медсёстрам, санитаркам. Все очень внимательные, приветливые, заботливые. Врачи – в основном молодые ребята – подробно отвечали на вопросы каждого пациента, успокаивали тех, кто волновался или скандалил. Их лиц не было видно, только глаза сквозь запотевшие очки.
Я много времени проводила на балконе. Там всегда свежий ветер и красивый вид на город. А внизу – вход в «красную» зону. Туда вереницей подъезжали «скорые», за полчаса не меньше четырех-пяти машин, и в каждой из них такой же, как я, больной в надежде на исцеление. Вернуться домой – огромное счастье. По мне очень скучал семилетний сын. В больнице посещения запрещены, и он передавал мне свои рисунки. На одном нарисовал, как мы с ним катаемся в лодке по реке, на другом – как валяемся в снегу, а третьем листе – одни сердца.
Сейчас я чувствую себя хорошо, возвращаюсь к работе и вообще к обычному образу жизни. Единственное, ещё не вернулись ни обоняние, ни вкус. Так хочется уже почувствовать вкус арбуза, малины и мороженого!
