Андрей Пиценко пишет для того, чтобы сохранить память. Личную - о Краснодаре своего детства, бабушках, дедушках, родителях. Общую – об истории страны, Великой Отечественной.
О том, как случай на стадионе «Кубань» заставил взяться за перо, писательском труде во вторую смену, великом языке предков и, конечно, памяти, Андрей Пиценко рассказал «АиФ-Юг».
Автор второй смены
В 2024 году краснодарец Андрей Пиценко стал победителем Всероссийского конкурса имени Василия Белова и попал в финальный список ведущей литературной премии России «Слово». Я с интересом прочитал несколько его произведений, написанных необычным, порой кажущимся архаичным, языком. Главная их движущая сила - память, искренняя симпатия к прошлому. Автор не просто с любовью описывает места, реалии и людей из другого времени, но и создает ностальгический, волшебный мир, словно нарушая запрет из стихотворения Геннадия Шпаликова:
По несчастью или к счастью
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места…
Именно они, сокровенные территории, «там, где — боже мой! —будет мама молодая и отец живой!», и есть, пожалуй, главные герои произведений Андрея Пиценко.
«Мне как-то тяжело себя считать писателем, - признается он. – Писатель должен дышать литературой, быть в ней растворенным. - Я же тружусь в совершенно другом месте – продаю оптом бытовую технику, а пишу по ночам. И в шутку называю себя «автором второй смены».
Творит Андрей Пиценко не сразу после возвращения с работы – надо ведь настроиться, переключить миры.
«Раньше полуночи не сажусь, - продолжает автор. - Дальше по-разному, может — час, два, как пойдет, но я себя стараюсь ограничивать пятью часами – хоть немного отдохнуть надо, да и заснуть после письма сразу не получится. В восемь снова вставать».
Писать Андрей Пиценко начинал еще в детстве. Тогда, впечатлившись фильмом и книгой «Батальоны просят огня», он решил написать собственную версию.
«Убрал любовную линию – она 9-летнему мальчишке казалась лишней, что-то добавил, в итоге получилась тетрадь на 16 страниц с поэтичным названием «Форсирование Днепра», - с улыбкой вспоминает Андрей. - Потерялась, к сожалению, сейчас бы перечитал с интересом».
Сталинград зацепил
Следующая попытка сочинительства пришлась на конец нулевых годов, после похода на стадион «Кубань». Тогда на арене появилась возможность выводить СМС на табло, слали чаще всего слова поддержки. И во время одного из матчей на экране появилась фраза «Сталинград за Кубань!»
«А что такое Сталинград?» - спросил один подросток у другого за моей спиной, - вспоминает Андрей Пиценко. – Мне стало физически больно - в нашем детстве все знали про героическую оборону города, дом Павлова, элеватор. Стал думать – что я могу сделать? И, не от большого ума, конечно, решил написать роман, где и Сталинград будет, и Курская дуга, и другие важные вехи. Мечтал, что люди зачитаются, вся молодежь знать будет про Великую Отечественную».
Почему события 1941-1945 годов так важны для автора? Дело и в историческом интересе – много литературы о войне изучил Андрей Пиценко. И в личном - как у многих советских семей один дед воевал, второй прошел через оккупацию. Мы, нынешние 40-летние – последнее, пожалуй, поколение, общавшееся со свидетелями и участниками тех страшных лет вживую. Наши дедушки и бабушки сражались, выживали под немцами, восстанавливали страну. А мы слышали от них об этом из первых уст – нашим детям уже так не повезло. И, конечно, в общей памяти дело.
«Для нас Великая Отечественная – это еще и народный водораздел, - уверен писатель. – Событие, которое жизни всех без исключения разделила на «до» и «после». Не знаю, может ли кто-то прочувствовать и вместить в себя весь масштаб той трагедии».
По волнам памяти
Повесть Андрея Пиценко «Жизнь необъятная» - о Краснодаре середины 80-х - написана так, что каждый, кто был маленьким в то время, вспоминает себя.
«Я специально писал от второго лица, чтобы добиться такого эффекта, - рассказывает автор. - Меня даже упрекали, что советский быт изображаю слишком медово. Для кого-то, может, и так, но я пытался воссоздать именно свои детские, действительно волшебные ощущения. Я считаю, что хоть немного волшебства должно быть и в жизни взрослого, иначе жить тяжело».
Тогда, в середине 80-х, маленький Андрей жил в частном секторе Славянского микрорайона. Сейчас поблизости трассы, многоэтажки, а 40 лет назад это была окраина города, больше похожая на деревню: лошади, козы куры, утки, гуси.
«Славянская имела свой особый, окраинный уклад. Утром люди расходились на работу, и наш район немного пустел, - с теплотой вспоминает Андрей Пиценко. - Только бабушки, дедушки с внучками на колясочках, школьники шли кто с первой смены, кто во вторую. Тишина воцарялась – очень приятны сердцу эти детские воспоминания. Уже в живых нет отца, мамы, дедушек и бабушек. Именно уход мамы сподвиг на написание «Жизни необъятной» – когда остаешься без родителей, то по-другому начинаешь ощущать себя в этом мире. И я попытался повестью немножко расширить земную жизнь дорогим мне людям. Сделать в благодарность то немногое, что я могу, чтобы в уголках душ других, возможно, и для моих родных нашлось место».
Я попытался повестью немножко расширить земную жизнь дорогим мне людям. Сделать так, чтобы в уголках душ других и для моих родных нашлось место.
По тому, как меняется лицо писателя, когда он говорит о детстве, родителях, дедушке, бабушке, старом Краснодаре, видно, как приятны ему эти теплые воспоминания. А как же предупреждение Геннадия Шпаликова? Получается ли не застыть в прошлом, одновременно жить настоящим и смотреть в будущее?
«Порой жена говорит, что я чересчур много внимания прошлому уделяю, - признается Андрей Пиценко. – Не только в творчестве, но и в жизни. Может, это такой способ самоврачевания. Но пока получается жить, работать, строить планы. Хотя, признаюсь, порой разница миров прошедшего и нынешнего немного выбивает из колеи».
По словам писателя, в литературе ретроспекция, или обращение к былому, особенно важны.
«Ведь именно положительные черты ушедших и уходящих характеров дают нам силы для будущего, - объясняет он. – Это очень важно. Представьте, если мы потеряем память? Это же величайшая трагедия – в нас в детстве вкладывают что-то, учат, воспитывают, потом мы взрослеем, сами себя создаем. Раз – и нет всего этого. Страшно представить даже».
Что может излечить от потери памяти? Конечно, литература. Андрей Пиценко признается, что его настольная, точнее, прикроватная книга, которую читал много раз, но все равно держит рядом – «Лето Господне» Ивана Шмелева.
«Когда ощущение будто плиту бетонную положили, например, после чтения новостей, – открываю ее на любой странице и чувствую волшебство, - говорит писатель. - Будто расправляю крылья, а внутри поет что-то».
Язык широкой души
«Последний день тысячелетия» - рассказ, с которым Андрей Пиценко стал лауреатом конкурса современной прозы имени В.И. Белова, написан не совсем привычным для современного человека языком. По словам автора, причина в том, что им говорит главный герой, рожденный в 20-х годах прошлого века.
«Образ собирательный, хотя в основе его мой дедушка, - рассказывает Андрей Пиценко. – И человек, выросший тогда, тем более проживший всю жизнь в деревне, не может говорить так, как мы сейчас. Я вспоминал, как говорил дедушка, когда писал. И мне этот язык очень близок – он полнокровный, живой, впитавший в себя мудрость и память целых поколений. Это обобщенный опыт побед, поражений, горечей и радостей миллионов людей. Дедушка мой книг не читал, но использовал простые слова так ярко, что речь его будто серебрилась. Я был маленьким, может, не все понимал, но его слова создавали великолепные, зримые образы. Поэтому я хотел, чтобы мой герой говорил на языке великой эпохи, широкой души, раздольных пространств и великих свершений».
В конце разговора вновь возвращаемся к вопросу: кто такой писатель сегодня – любой, у кого нашлись деньги на публикацию книги, или, словами Юрия Олеши, - «инженер человеческих душ»?
«Не знаю, понимаете, я на самом деле не знаю, - улыбается Андрей Пиценко. - А потом признается, что сам просто не может не писать - изнутри что-то начинает грызть в какой-то момент».
«Первые мои произведения создавались из-за того, что случалась какая-то боль, то, что неприятно поразило, - продолжает автор. - И боль эта в процессе размягчалась и находила отражение в тексте».
