39 лет назад произошла авария на Чернобыльской АЭС, ставшая крупнейшей техногенной катастрофой в истории. На ликвидацию ее последствий отправились десятки тысяч человек, среди которых был житель Краснодарского края Валерий Коваленко. Своими воспоминаниями и размышлениями о случившемся он поделился с «АиФ-Юг».
Дорога на Припять
«Говорят, что радиация неосязаема, но лично я и находившиеся вместе со мной люди ощущали ее воздействие, - вспоминает председатель Краснодарской краевой общественной организации инвалидов «Чернобыль» Валерий Коваленко. - При въезде в зону отчуждения ближе к Припяти была прямая дорога, которой пользовались только поначалу. Там были такие страшные уровни излучения, что наши дозиметры просто зашкаливали. Голову начинало сдавливать как тисками, а во рту появлялся тягучий металлический привкус. Потом эту дорогу перегородили железобетонными блоками, чтобы люди там не переоблучались. Путь стал на несколько километров длиннее, зато намного более безопасным».
Он - один из сотен тысяч советских граждан, жизнь которых напрямую затронули события на Чернобыльской АЭС. В 1986 году 26-летний инженер-энергетик Валерий Коваленко, как и большинство советских людей, узнал о случившемся в Припяти. Только 14 мая об аварии рассказал по телевизору генсек Михаил Горбачев, а всего через несколько часов после его выступления краснодарца разбудил ночной звонок в дверь. Молодому отцу и мужу принесли срочную повестку из военкомата, куда он, офицер запаса, явился тем же утром. Множество военнообязанных со всего края без объяснений повезли в станицу Динской, где дислоцировался полк гражданской обороны. Только там все узнали, что их ждет.
«Из офицеров отобрали только семь человек, самых молодых, - продолжает Валерий Коваленко. – Нам дали команду переодеваться, принимать личный состав и готовиться, но куда - неизвестно. Сначала сказали, что полк вроде бы развернется здесь в полях на двухнедельное учение. Но вечером к нам прибыл командующий гражданской обороны СССР, генерал-лейтенант. Он сказал речь, мол, сынки, не посрамим Отечество и так далее. И тогда уже всем стало понятно, что в Чернобыле произошла катастрофа, и мы едем на ликвидацию. Мы ушли вторым эшелоном из Динской на следующий день. Ехали без комфорта, зато довольно-таки быстро - везде был зеленый свет».
Везли в железных вагонах, видимо, не нашли быстро нужного количества пассажирских. Только на территории Украинской ССР поезд останавливался на станциях, чтобы пропустить ехавшие навстречу составы. В глаза бросались электрички, набитые детьми, которых эвакуировали на безопасную территорию. А ликвидаторы с Кубани, напротив, ехали в самое пекло. На месте первым делом стали обустраивать палаточный городок, но через несколько дней лагерь приказали оставить, потому что там была очень высокая радиации.
Становилось не по себе
В полку гражданской обороны Валерий Коваленко был командиром взвода, а затем роты. Вначале они занимались дезактивацией населенных пунктов, в которых отмывали здания от радиоактивной пыли при помощи специальных машин. Но вскоре стало ясно, что это напрасный труд, потому что открытый реактор каждый день давал новые выбросы. Все деревни в зоне отчуждения уже были выселены и огорожены колючей проволокой, а вокруг них ездили военные патрули. Но некоторые люди отказывались уезжать и оставались любыми способами. Например, ликвидаторы с Кубани однажды наткнулись на старушку, спрятавшуюся при эвакуации. Она сказала, что уже никуда не хочет ехать, поэтому ей просто привозили продукты.
Я никогда не забуду, как при виде человека лошади, собаки и даже свиньи со всех ног неслись навстречу, как будто улыбаясь от радости.
«Когда мы заходили в оставленные людьми деревни, то от этой картины становилось не по себе, - признается краснодарец. - Дико было видеть сушившиеся на бельевых веревках вещи, развевающиеся флаги, которые местные жители вывесили к первомайским праздникам. Все было на месте, как будто люди только что отошли куда-то и скоро снова появятся. Но, к сожалению, никто не вернулся. Было много брошенных животных. Я никогда не забуду, как при виде человека лошади, собаки и даже свиньи со всех ног неслись навстречу, как будто улыбаясь от радости. Представьте, хозяева за ними ухаживали, а потом все вдруг куда-то исчезли».
Полк также занимался очисткой территории Чернобыльской АЭС. К примеру, они снимали верхний слой почвы и укладывали сверху бетонные плиты для снижения излучения. Респираторы, в которых трудились ликвидаторы, быстро становились красными от висевшего в воздухе радиоактивного изотопа йода-131. На станции продолжали работать вахтовым методом сотрудники, которых после аварии переселили из Припяти в другой населенный пункт. Один из них рассказывал Валерию Коваленко, что покинутый город энергетиков был идеальном местом для жизни. Почти все припятчане работали на ЧАЭС и не могли ни на что пожаловаться.
«Местные жители ничего не знали о причинах случившегося, - отмечает чернобылец. – Многие рассказывали, что сразу после аварии поднимались на крыши домов и просто любовались излучением со станции, которая практически нависает над Припятью. Также на следующий день в городе играли свадьбы. В начале не было никакого оповещения, поэтому люди получили колоссальные дозы облучения. Потом им объявили, что произошла авария, пожар потушен и нужно стараться никуда не выходить, закрывать окна. Но мамы с детьми все равно гуляли по улицам с колясками. У нас же народ какой: пока сам не пощупает - не поверит».
Ради будущих поколений
Он провел в зоне чернобыльской катастрофы 3,5 месяца и уехал домой, когда полученная им доза радиации по документам достигла 23,6 рентген при максимуме в 25. Это был очень высокий показатель, ведь тогда норму облучения вынужденно задрали. Вскоре после приезда в Краснодар у мужчины стало ухудшаться самочувствие, из-за чего ему шесть раз делали переливание крови. Потом все вроде бы наладилось и несколько лет здоровье не подводило, но с начала 90-х оно стало постоянно ухудшаться. Наш земляк отмечает, что по состоянию на 2023-й год доля здоровых людей среди чернобыльцев на Кубани составляла всего 0,001%. Такова цена, которую они заплатили ради будущих поколений.
«У меня в подразделении не было ни одного случая, чтобы кто-то подошел и сказал: «Командир, я не пойду выполнять задачу», - признается Валерий Коваленко. – Даже не слышал про такое, хотя где-то это могло происходить. Знаю про случай с латышами, которые стояли рядом. Они просто подняли свой полк и ушли, потому что им что-то не понравилось. А вот нас считали одними из самых ответственных. Многие приезжавшие туда генералы говорили, что на кубанцев можно положиться. Наш краснодарский полк единственный из всех был отмечен вымпелом министра обороны. Это была довольно-таки весомая награда, которая сейчас хранится в музее Динской».
Он не уверен, что сегодня жители нашей страны справились бы с такой задачей. Огромную роль сыграли идеология, воспитание и пример старшего поколения, прошедшего Великую Отечественную войну. Людьми двигал патриотизм, который, по мнению краснодарца, у нас долго был невысок и стал расти лишь после начала СВО. Мужчина отмечает, что сегодня многие дети знакомы с играми про Чернобыль, но не знают реальной истории. Считает, что их подвиг стали забывать. Кстати, он очень жалеет о закрытии по финансовым причинам специализированных центров при больницах, где раньше принимали ликвидаторов. Там им было удобно и работали врачи, знакомые с влиянием радиации на здоровье, а теперь – к кому попадешь.
«Официально последствия аварии устраняли четыре года, - резюмирует Валерий Коваленко. – Я думаю, что на месте СССР ни одно государство в мире за этот срок не смогло бы ликвидировать такого монстра. На Западе потребовались бы бешеные деньги, а у нас было проще. Присягу принимал? Принимал. Родина в опасности? В опасности. Иди и исполняй свой воинский долг. Я считаю, что это правильно и надо низко поклониться ликвидаторам за их неоценимый вклад. Ценой неимоверных усилий и своего здоровья они защитили жизни будущих поколений и свою советскую страну».
