Говорят, что в неспокойные времена люди обращаются к своему прошлому. Пытаются узнать кто они, чем занимались. Зачем это нужно, как часто обращаются к генеалогам, и кто это делает сегодня, нам рассказал историк Рустам Барчо.
Опыт пригодился
«Когда я начал заниматься генеалогией, естественно, начал с себя, – говорит Рустам. – Я изучил историю своей фамилии за последние 300 лет и составил древо семьи, на котором сейчас насчитывается около 2000 имен. Вот уже несколько лет я пишу семейную книгу и мечтаю ее экземпляры подарить представителям своего рода».
По словам молодого человека, а Рустаму всего 22 года, процесс работы с архивными документами, поиск новой информации, все новые и новые семейные истории его затянули настолько, что в какой-то момент он подумал, что это может быть интересно не только ему самому, но и другим людям.
«Поскольку у меня был достаточный опыт работы с архивами, я понимал, что в них написано, где искать информацию, к слову, это не всегда и всем понятно, – продолжает историк. – Я в соцсетях объявил, что готов составить генеалогическое древо желающим и стал работать по заказам».
Изучая родословную, можно узнать не только много интересного, но, возможно, и какие-то тайны.
Сегодня проектов по генеалогии очень много. Есть «кубанская генеалогия». Совсем недавно мы писали про школу-фестиваль «Легенда поколений». Самих людей, занимающихся подобными проектами, тоже достаточно. Уникальность проекта, которым занимается Рустам Барчо, заключается в том, что он работает исключительно по черкесской генеалогии. Причем вне зависимости от территориального нахождения людей.
«Мой народ пережил много испытаний и бед, и представители нации оказались разбросанными по всему миру, – объясняет Рустам. – Я работаю не только в пределах Адыгеи, Краснодарского края, но и за пределами региона. Часто помогаю турецким адыгам, предки которых были выселены во время Кавказской войны. У нас, кстати, сохранились документы в архивах об исключении горцев из аульных обществ, об увольнении их в Турцию».
До 12 колена
На вопрос о самом древнем документе, который попадался историку, выяснилось, что это конец XVIII века.
«Это если говорить о наших региональных архивах, то в них сведения об отношениях казаков с горцами, об экономических связях, – уточняет Рустам. – Но в больших, например, в российском государственном военном архиве хранятся документы, в которых есть сведения о черкесах, датируемые и XVI веком».
За время работы, а это последние 2-3 года, Рустам Барчо изучил около 150 фамилий.
«Если говорить о самом глубоком исследовании, то пока оно касается нашего рода, у нас на древе присутствуют 12 поколений фамилии, – говорит молодой человек. – Самый древний предок, которого я смог установить, родился примерно в 1720 году – это больше, чем 300 лет тому назад. Чтобы не быть голословным, назову его имя – это Шаокар Барчо. И дальше пошли все остальные. Когда передо мной всплывают эти имена, какие-то факты из их биографии, у меня чувство, как будто я на машине времени прокатился в прошлое».
По словам Рустама, род Барчо был знатным и аристократичным. Как только князей Бжигаковых (по чьей фамилии назвали аул Бжигокай, откуда парень родом) не стало, аульским старшиной поставили Шовая Барчо.
«А кто тогда выбирался аульными старшинами? Горцы из знатных и богатых родов, которые имели большой вес в обществе и пользовались авторитетом. Таким и был один из моих предков Барчо Шовай. Он до самой смерти был на этой должности. Скончался в 1896 году, а его пост по наследству перешел к его сыну Шумафу. Он оставался на нем вплоть до гражданской войны. Потом советская власть установила свои порядки. Кстати, спустя десятилетия главой поселения время от времени становились представители рода Барчо».
Кому это нужно
Если говорить о заказах, то люди просят «добраться» хотя бы до седьмого колена, как положено любому интеллигентному человеку. Надо сказать, что все зависит от возраста заказчика – если у человека живы бабушки, прабабушки, то гораздо легче. Ну и если заказчик в возрасте и у него есть внуки-правнуки, то и поколений на древе получается больше.
Любопытно, а люди какого возраста проявляют больший интерес к генеалогии? По словам Рустама, основной контингент те, кому 40-50 лет. Но есть и молодежь, и более зрелые.
Одно дело узнать имена и фамилии предков, обозначить их на генеалогическом древе и совсем другое – семейные истории.
Помимо работы с архивными документами, Рустам встречается с самыми старшими представителями рода и берет у них интервью.
«Я это делаю не для генеалогии, а для сохранения истории, – говорит историк. – Мое детство прошло среди моих прадедов, среди прабабушек, правда, двоюродных, слава богу они живы. Дедушке будет 90 лет, бабушке будет 89. Воспитываясь в такой семье, подпитываясь их любовью, их рассказами, которые поначалу слушал как сказки, я потом понял, что это очень важно, нельзя этого не ценить. С уходом из жизни кого-то из моих родственников, я очень жалел, что не успел пообщаться. Моя родная прабабушка по папиной линии скончалась, когда мне было 9 лет. Ясно, что в таком возрасте я вряд ли интересовался историей семьи. Уже позже, когда я начал собирать сведения о семье, я выяснил, что и ее бабушка была Барчо, но никто об этом никогда не упоминал, а может быть просто не знал. Получается, что она вышла замуж за родственника. На самом деле, это важные сведения, ведь кровосмешение не приветствуется медициной.
Мне хочется просто сохранить информацию, которую еще можно узнать об истории наших родов, аулов. Ведь история семьи тесно взаимосвязана с историей страны. Если мы сейчас упустим эти знания, тех людей, которые что-то помнят, потом нам этого никто не расскажет. Мне так хочется опросить всех, узнать побольше нового. Порой мне кажется, что я не успеваю».
«Воскрешает» мертвых
Изучая родословную, можно узнать не только много интересного, но, возможно, и какие-то тайны.
Я поинтересовалась у Рустама, во время работы проследил ли он какие-то закономерности в той или иной ветви.
«Любопытные моменты есть, – отвечает молодой человек. – Составляя древо, я понял, что в одной ветви нашей фамилии почти у всех проблемы с детьми. У одного представителя этой семьи родились и умерли в младенчестве несколько детей. У другого Барчо, тоже из этой линии, умерли 5 новорожденных детей. А когда на свет появился шестой, его понесли в кузню и окунули в воду, которая остужает железо, чтобы он вырос крепким. И мальчик дожил до взрослого возраста, правда, погиб в аварии в 55 лет.
Есть другая ветвь – у них наследственная болезнь, псориаз.
Еще у одних представителей нашей фамилии часто рождаются близнецы, в основном, девочки».
«Когда изучаешь историю рода, все видно как на ладони. И если бы каждый из нас так подробно интересовался своими предками, можно было бы предотвратить какие-то болезни или вовремя принять меры, чтобы они проявлялись не так остро», – рассуждает Рустам.
Кровь не вода
Рустам много времени проводит в государственном архиве.
«Вы не представляете, насколько интересно окунуться в прошлое, – который раз говорит молодой человек. – В семье надо мной даже посмеиваются, что «я воскрешаю» мертвых. На самом деле, на примере моей семьи, можно восстановить историю того времени. Например, мне очень часто встречаются судебные дела. И знаете, чего они касаются? В основном религии и калыма.
Причем, калым часто недоплачивали и за это привлекали к ответственности! Например, был такой случай, когда брат моего прапрадеда женился на односельчанке, но назначенный калым сразу не выплатил. Первую часть отдал до свадьбы, а потом, когда уже женился, решил схитрить и деньги не отдавать. А родители жены подали на него в суд. Правда, чем дело кончилось, неизвестно, надеюсь, вопрос все-таки урегулировали».
Кстати, по архивным документам можно проследить и характерные черты представителей той или иной фамилии.
«В архиве очень много уголовных дел, – говорит Рустам. – И порой одна и та же фамилия встречается довольно часто. Видимо, в этой семье у многих «горячая кровь».
Встреча с Крупской
«Копаясь» в истории, казалось бы, обычных семей, иногда можно наткнуться на известные личности.
«Однажды я совсем случайно вышел на женщину, которая была знакома с Надеждой Крупской (супругой вождя пролетариата В.И. Ленина), – продолжает Рустам. – Она тоже наша родственница, ее звали Барчо Нальмэс Биляовна. Она была одной из первых учителей в Адыгейской автономной области. Окончила учительские курсы, потом квалификационные курсы в Анапе, которые читали для представителей горских народов. Женщина была очень образованная, впрочем, ее семья к этому располагала – мать Нальмэс тоже имела образование, что на тот момент было большой редкостью. Может быть потому, что была родом из станицы Суворово-Черкесской, и там жили смешанные народы. Сама Нальмэс 1909 года рождения. Это поколение, которое как раз занималось становлением Советского Союза. Она работала в школе, учила детей. А в 1928 году принимала участие в съезде профсоюзов в Москве. В одном из документов написано, что Нальмэс была делегирована от Адыгейской автономной области. Уже на съезде выяснилось, что девушка чуть ли не самая молодая среди остальных делегаток. Уже то, что ее отправили, было большим делом. Ведь в то время в аулах были устои, согласно которым женщина должна сидеть дома, заниматься бытом и не попадаться никому на глаза. А тут она едет в Москву и среди всех участников съезда ее выделяет супруга самого Владимира Ильича. По рассказам Нальмэс, Крупская интересовалась у молодой девушки культурой и обычаями ее народа, увлечениями. Сохранилось подтверждение той встречи – фотография Нальмэс с Надеждой Константиновной. К слову, по приезду домой молодая девушка вышла замуж за такого же образованного человека, как она, в каком-то роде тоже первопроходца – Схатбия Тутукова, который занимался строительством дорог».
Библиотека Льва Толстого
Если говорить об известных людях, которые всплывают в работе генеалога, стоит, конечно же, поведать историю о том, что начало Тахтамукайской библиотеке было положено книгами, подаренными самим Львом Толстым жителю аула Алджерию Гатагогу.
«Насколько известно, Алджерий Хаджибиевич (1869– 1944) родился в дворянской семье в ауле Тахтамукай (по др. сведениям – в родовом селении Гатугхабль), – говорит Рустам. – Учился в Майкопской горской школе. Потом работал писарем в сельском правлении аула Тахтамукай, письмоводителем и переводчиком при канцелярии участкового начальника над горцами в частной фирме екатеринодарского купца и промышленника Лю Трахова. Алджерий прекрасно владел русским языком, знал и любил художественную литературу, в особенности творчество Льва Толстого. По преданию, в 1902 году при содействии купца и мецената Лю Трахова ему удалось побывать в гостях у великого русского писателя в Ясной Поляне. Толстой радушно принял горца, передал в дар своему новому другу ряд печатных изданий. Эти книги дали начало обширной библиотеке Гатагогу – одного из лучших частных собраний в дореволюционной Адыгее. Будучи горячим поклонником Льва Николаевича, он поддерживал связь с последователями его философско-этического учения, проживавшими в пределах Кубанской области, а также активно приобщал к творчеству писателя своих земляков и соплеменников, читал и переводил его лучшие произведения в аульских кунацких, где собирались местные любители художественной словесности. В советское время занимался общественно-политической работой, был техническим служащим в горской секции и Горском исполкоме Кубано-Черноморской республики в различных советских учреждениях и организациях Адыгейской автономной области».
Считается, что Толстой посодействовал развитию культуры и просвещения среди адыгов. Еще во время пребывания на Кавказе (май 1851 – январь 1854 гг.) он познакомился с адыгами. «Живя между горцами, – писал он, имея в виду их дружелюбие, казаки породнились с ними и усвоили обычаи, образ жизни и нравы горцев». Великий писатель поддерживал связь с Алджерием Гатагогу. Говорят, по инициативе писателя в Тахтамукае была открыта школа. Л. Н. Толстой подарил Гатагогу библиотеку, ставшую затем первой аульской библиотекой, которой пользовались не только аульчане, но и жители окрестных селений. Кстати, есть сведения, что книги из этой библиотеки, подаренные писателем, хранятся в семьях жителей аула Тахтамукай.
Зачем нужен тест на ДНК
На вопрос кто чаще обращается за составлением древа, Рустам отвечает, что мужчин и женщин, интересующихся своим родом, практически одинаковое количество, но все-таки девушек чуть больше.
«Ко мне как-то обратилась молодая женщина, которая в браке состоит совсем недавно, но решила составить генеалогическое древо своего мужа, – рассказывает Рустам. – Сказала, что это нужно для ее маленького сына, который должен знать историю своего рода. Мужа она в конце концов тоже заинтересовала. Работая с архивами, я смог докопаться до первой половины XVIII века. И выяснилось, что та фамилия, которую они носят, не имеет к ним отношения. Не буду озвучивать ее, но расскажу саму историю.
Оказывается, предок супруга обратившейся женщины в XVIII веке убил своего односельчанина и, чтобы скрыться от кровной мести, уехал в станицу Гривено-Черкесскую и поселился в русской семье. А когда была перепись населения, записал себя на фамилию своего квартиросдатчика. Так вполне адыгская семья стала носить русскую фамилию. Род под этим именем разросся, его представители живут в Теучежском и Тахтамукайском районах Адыгеи. К слову, известна и предыдущая, вернее настоящая фамилия этой семьи, они живут в тех же районах. Чтобы уточнить достоверность этой истории, представителям обеих семей надо сдать ДНК-тесты».
По архивным документам можно проследить и характерные черты представителей той или иной фамилии.
Чем важна генеалогия, кроме того что человек узнает свою историю?
«Адыги всегда очень трепетно относились к сохранению памяти поколений, причем не только по мужской, но и по женской линии. Скорее всего, они знали о печальных последствиях кровосмешения и, возможно, чтобы этого избежать, старались соблюдать неписаный закон, что нельзя вступать в брак с родственниками вплоть до 7 колена, – говорит Рустам. – Сегодня, да, интерес к генеалогии есть. Но при этом мы теряем реальную связь с родственниками. Даже в моем детстве у нас дома собирались не то что близкие по крови, все соседи с улицы могли прийти, накрыть стол, разговаривать, петь, приятно проводить время. Сейчас время несется очень быстро, люди многое не успевают, и общение сводится к разговорам по телефону, мессенджерах и соцсетях. Теряется тактильное ощущение ближнего, теряется чувство локтя, соответственно, силы рода. На мой взгляд, все это важно сберечь и сохранить».
