Краснодарец Александр Матвеев написал книгу «История моей семьи», в которой поведал об удивительной судьбе братьев своей бабушки. Они потеряли связь друг с другом во время Гражданской войны, а нашлись - самым невероятным образом - только в Великую Отечественную. Свой историей он поделился и с «АиФ-Юг».
От Ставрополья до Галлиполи
«Мой прадед Фёдор Гаврилович Палевич жил на Ставрополье, - рассказывает Александр Матвеев. - Работал он старшим приказчиком у местного купца, торговавшего зерном и другой сельхозпродукцией. В селе Курсавка у Фёдора Гавриловича был большой дом, где он и жил вместе с женой Зиновией Тимофеевной и шестью детьми: Григорием, Александром, Дмитрием, Анастасией, Ольгой и Марией (моей будущей бабушкой). Когда началась революция, дом отобрали, а семья переехала в Екатеринодар.
С 17 августа 1918 года город находился под контролем Добровольческой армии. Александр и Григорий в 1919 году поступили на инженерно-строительный факультет Кубанского политехнического института. В начале 1920 года, когда на Екатеринодар начали наступать части Красной армии, студенты Палевичи попали под мобилизацию. 17 марта 1920 года Белая армия оставила город и отступила к Новороссийску. Вместе с ней ушли и братья.
С этих пор о них не было известий, в семье полагали, что Александр и Григорий погибли. Только намного позже стало известно, что братья живы. Оказалось, им удалось уехать - сначала в Крым, откуда 13 ноября 1920 года началась эвакуация Белой армии. На 126 кораблей погрузили войска, семьи офицеров и часть гражданского населения крымских портов. Всего вывезли 146 тысяч человек. Морской переход до Константинополя длился несколько дней. Спали вповалку на мокрых палубах, в грязных трюмах, у закопченных труб. Две недели стояли корабли на рейде Константинополя, пока не получили разрешение на размещение армии в трёх лагерях: один недалеко от Константинополя, второй на острове Лемнос, третий - в окрестностях городка Галлиполи на западном берегу пролива Дарданелы. Французы согласились обустроить места проживания и снабжать эмигрантов продуктами, за что им надо было отдать большую часть судов и груз. 22 ноября Александр и Григорий Палевичи в составе Первого армейского корпуса под командованием генерала Александра Кутепова на пароходах «Херсон» и «Саратов» прибыли в порт Галлиполи. Городишко, разрушенный во время Первой мировой, смог вместить в себя лишь штаб, лазарет, части обеспечения, жён и детей офицеров. Место для основной массы войск нашли в семи километрах от города у горного подножья. Русские окрестили эту местность «Голым полем» - из-за пустынности и по созвучию с Галлиполи».
Пешком через Европу
«Как рассказывал Александр Палевич, жили они тогда очень трудно, голодно и холодно, - вспоминает Александр Матвеев. - Самое главное, не знали, что делать дальше - возвращаться в большевистскую Россию было нельзя, а с весны 1921 года в лагере начали сокращать и без того скудный паёк. Начались разговоры, что беженцев скоро совсем перестанут снабжать едой. Тогда правительство Чехословакии разработало план «русской акции помощи». Слухи о том, что чехи предоставляют убежище эмигрантам, распространились по Европе и дошли до Галлиполи. Александр и Григорий, решив, что терять им нечего, направились в Чехословакию. Денег не было, поэтому две тысячи километров до Брно преодолевали по-разному: ехали «зайцами» на поездах, шли пешком, по пути подрабатывая на еду. К осени, оборванные и грязные, братья добрались до Брно, где их приняли на первый курс местного университета. Александр поступил на «Строительство дорог», Григорий начал учиться на землемера.
Две тысячи километров до Брно преодолевали по-разному: ехали «зайцами» на поездах, шли пешком, по пути подрабатывая на еду.
Учёба поначалу давалась нелегко - все предметы вели на чешском, язык изучали по ночам. Но братья справились и через пять лет получили дипломы инженеров. После университета Палевичи оказались в словацком селе Врутки. Начальство быстро убедилось, что русские трудятся не покладая рук. Братьев стали повышать, платить им хорошие по тем временам деньги. В тридцатые годы Палевичи поняв, что власть в России уже не сменится, подали прошение о приёме в чехословацкое гражданство. Просьбу инженеров удовлетворили. Во Врутках братья нашли жён, обзавелись детьми. Григорий ещё до войны переехал в Братиславу. Александр построил дом во Врутках, позже купил несколько гектаров леса, где обустроил «хату» с пасекой».
Страшное время
«В 1941 году началась Великая Отечественная война. Это было страшное время. Все силы и ресурсы нашей страны были брошены на отпор врагу, - продолжает Александр Матвеев. - В армии встретил войну Николай Матвеев (мой будущий отец), воевали его братья Александр, Алексей, сестра Вера. Добровольцем ушёл на фронт муж моей бабушки Александр Волынец, призвали и её брата Дмитрия Палевича.
Всем остававшимся в оккупации в Краснодаре членам семей Палевичей, Волынцов и Матвеевых повезло - все выжили, никого не угнали в Германию. А вот с фронта приходили печальные вести: папин старший брат Александр погиб в 1944-м. Николай Матвеев, Алексей Матвеев и Дмитрий Палевич попали в плен.
Словакия, где жили Григорий и Александр Палевичи, с 14 марта 1939 года, после подписания мюнхенских соглашений, стала отдельным государством. Германия получила право разместить здесь свои войска, подчинила себе экономику страны. Словакия вступила в войну с 1 сентября 1939 года на стороне фашистов, вторгшись вместе с немцами в Польшу. Александра и Григория в словацкую армию не призвали из-за возраста, они продолжали жить и работать в условиях полного подчинения страны Германии».
«Одно слово - судьба»
Однажды сосед Александра - словак, работавший вольнонаёмным в лагере для военнопленных, - сказал после рюмочки сливовицы: «Нам привезли новую партию русских пленных и там есть один с такой же, как у тебя фамилией - тоже Палевич».
Александр ответил: «Хоть фамилия и редкая, но, скорее всего, это просто однофамилец. Но, если сможешь, узнай имя, отчество и возраст этого Палевича». Допили они сливовицу и разошлись. В следующее воскресенье словак принёс новости: «Узнал про пленного - зовут Дмитрий Фёдорович, около 40 лет». И описал внешность.
Ошеломленный Александр еле выдавил: «Это мой родной брат! Получится его как-то освободить?» Сосед, подумав, ответил: «Можно попробовать. Давай деньги!» Александр собрал всё, что у него было, отдал, а ещё через неделю привезли Дмитрия. Крепко обнялись братья, не видевшие друг друга больше 20 лет: младший поведал, как воевал, как попал в плен под Курском. Рассказал, что отец, мать, сёстры обитают в Краснодаре и не знают, что их родные живы.
Несколько дней Дмитрий прожил у брата, но надо было что-то решать - в любую минуту немцы могли взять хозяина дома за укрывательство беглого русского военнопленного. А за это полагался расстрел. Дмитрий вступил в Мартинский партизанский отряд (по названию ближайшего города Мартин).
«Ситуация выглядит фантастически из-за массы совпадений, - говорит Александр Матвеев. - Как бы сложилась история, попади Дмитрий в любой другой лагерь, а не в тот, что находился в 50 километрах от дома брата? Не будь любопытного соседа, заметившего среди пленников человека со знакомой фамилией? Не насобирай брат нужную сумму? Сплошные «если». Но всё описанное называется одним словом - судьба. Где-то совпадение, где-то везение, где-то необъяснимая случайность. Так Александр и Григорий узнали, что в Краснодаре живут их родители, брат, сестры и их семьи. А Дмитрий, когда вернулся, рассказал, что в Чехословакии обитают потерянные во время Гражданской войны. Слать письма за границу в те годы было нельзя, поэтому ещё десять лет прошло прежде, чем установилась переписка.
В 1957 году Александр в письме сообщил, что приедет в Москву во время фестиваля молодёжи. На семейном совете решили, что в Москву отправится отец, 80-летний Фёдор Гаврилович с внучкой, моей мамой Тамарой. Встреча отца и сына, которые не виделись сорок лет, состоялась в холле гостиницы «Украина». Конечно, оба разрыдались. В 1960 году в Краснодар приехал и Григорий. После визита он стал слать родителям посылки - одну в три месяца, чаще не разрешалось. В каждой были рубашки, носки, чулки, конфеты и т.д. на сумму не более 100 чехословацких крон (10 рублей в те годы). Это была весомая помощь - прадедушка получал пенсию 45 рублей, а прабабушке её не платили вовсе».
