Драка за билеты
– Константин Николаевич, с каким настроением вы подошли к юбилею?
– С предновогодним, поскольку в работе новый спектакль, связанный со всякими чудесами, превращениями и магией, ведь будем ставить не что иное, как «Волшебную флейту». Пожалуйста, не путать с моцартовской оперой. А если совсем серьезно, то не ощущаю я себя на 50 лет! Ну, максимум на 35, и дай Бог сохранить это ощущение как можно дольше. Одним словом, настроение одновременно хорошее и… странное, так как мне всегда казалось, что подобное может происходить с кем-то другим, но только не со мной.
– Восемь лет назад вы возглавили театр, срок небольшой и немаленький. Насколько вам удалось реализовать себя за эти годы?
– Самый минимум. На первый взгляд, построение театра кажется очень простым делом. Есть люди, есть условия, финансирование, кстати, замечательное, и здесь низкий поклон всем – от губернатора до министра культуры. В этом плане, я говорю без преувеличения, наш театр катается как сыр в масле, если сравнивать с другими регионами, где кукольники просто влачат нищенское существование.
Казалось бы, все элементарно, только работай. Но не тут-то было. Каждого сотрудника приходится коллекционировать, словно ценную монету. Зачастую в театрах мы видим что? Стоят на сцене актеры, а между ними ничего не происходит, то есть нет нужного напряжения, или, как говорят американцы, химии.
Нашим основным достижением, как мне кажется, является тот факт, что не только между актерами, но и сотрудниками театра присутствует эта химия. Я вижу людей, которые гордятся театром и с радостью ходят на работу. Прошли те времена, когда состав бухгалтерии за один год менялся в полном составе трижды, когда анонимки строчились без остановки и театр находился в блокаде замалчивания. Без помощи и мудрой поддержки директора Таира Багмановича Рагимова вряд ли я справился.
– А как художник вы претворили в жизнь какие-то свои планы, замыслы?
– В плане спектаклей мы вышли после катастрофического наследства, доставшегося нам, на нулевой цикл. Выгребли театр, что называется из Марианской впадины, возвели цокольный этаж и только теперь начали строить волшебное здание театра, уже не в «подвальном» помещении, а фасадную часть.
Это и появление первого сложносочиненного взрослого спектакля «Игры сновидений», где нет крепкой литературной основы, но есть материалы из неопубликованных рассказов Сергея Параджанова, проза Бруно Шульца и номера, придуманные мной и актерами. Мне очень радостно, что эта работа нашла мощный отклик у публики. Зрители на «Игры» ходят по несколько раз. На детские спектакли у нас вообще очереди, дело доходит в кассе до драк за билеты.
Идеальный театр
– Ваша репертуарная политика на чем основывается?
– Больше спектаклей хороших и разных. На самом деле главный принцип, я его не раз декларировал, – не делать спектакли специально для детей. Если ты даже берешь по формальным признакам детский материал, то все равно не ставь перед собой такую задачу, так как ребятня – это маленькие люди, гораздо более глубокие, талантливые, открытые, чем мы с вами. Вот на это и надо ориентироваться, а не заниматься сюсюканьем.
– Идеальный театр что для вас?
– Многие говорят Дом, кто-то говорит Семья, но я так категорично не думаю, хотя наш театр – дом и семья одновременно. Точное определение идеального театра: это хорошая компания, так как театр – дело компанейское, то есть надо рядом иметь четко понимающих тебя людей, единомышленников, соратников. Мне повезло, такие люди рядом со мной есть.
– Известно, что вы очень внимательно следите за положением дел в своем жанре не только в стране, но и в мире. Каково его состояние на сегодняшний день?
– Может, громко будет сказано, но «кукольная сфера» находится в состоянии упадка, даже деградации. Что, к сожалению, связано с воспитанием актерских кадров, уровнем режиссуры, отсутствием аналитики. Сей момент очень четко прослеживается по фестивалям, где много халтуры, непрофессионализма, коррупции, кампанейщины. Одни и те же, так сказать, судьи кочуют, вернее, гастролируют по фестивалям.
Одна из таких дам на прошлой «Кубани театральной» вопрошала во время разбора моего спектакля «Журавлиные перья»: «Я вижу сети, я везде вижу сети, а где же море?» Мне пришлось провести ликбез и объяснить, что это точная копия японских сетей для ловли птиц ХIII века и море-океан здесь не предусматривается.
Если раньше существовали театры направлений, то потом и это перестало быть, и все стали радоваться просто хорошим, удачным спектаклям. Но теперь и это редкость. Я же стараюсь, чтобы мы были театром направлений. И мне хотелось бы процитировать слова Марка Анатольевича Захарова, рассуждающего на тему, какие спектакли он ставит: «Иногда не очень хорошие, иногда просто хорошие.
Иногда средние, посредственные и даже удовлетворительные. Иногда я даже ставлю спектакли, о которых можно сказать: «Так себе». Ниже этого определения, мне думается, я все-таки не опускаюсь…» Для меня тоже важен тот уровень, ниже которого нельзя опускаться. Знание этого уровня и позволяет создавать театр направления.
Мечта об актерском курсе
– Сейчас в театре идет возрождение традиций взрослого спектакля. Трудно ли пробивать эту брешь?
– Нелегко, признаюсь, но надо. Я уже говорил, что «Игры сновидений» – это только начало, кстати, спектакль был поставлен на актрису, заслуженную артистку Кубани Анну Сезоненко, для которой уже давно просился бенефисный спектакль. Она его получила, и это тоже, надеюсь, станет традицией, когда каждый значимый актер будет иметь свой бенефис. Но если вернуться к взрослому репертуару, то весной следующего года я намереваюсь выпустить «Войцека» Георга Бюхнера. Это будет кардинально отличительная от «Игр» работа – стилистически, по театральной атмосфере. В первых работах мне хочется обозначить разный театр. Театр шока, философский театр, поэтический, показать этакий скол мирового театра.
– За каждым вашим высказыванием просматривается не только аналитик, но и педагог. Вы бы не желали иметь свой актерский курс, чтобы не мотаться по всей стране в поисках артистов, а самому их пестовать?
– Еще как бы хотел. У меня был опыт курса, увы, не в моем родном городе, а в Ставрополе с 1998 по 2002 год. Несколько выпускников работали в нашем театре, сейчас только Виталий Лобузенко задержался здесь, став одним из ведущих мастеров сцены. И мне отрадно видеть, как он преобразился и как постепенно преображаются в процессе работы другие артисты. Это и Ольга Хорошева, и Вера Лукьяненко, и Дарья Лысякова.
У нас образовался творческий механизм, своеобразная машина, попадая в которую актер растет, а это показатель, что мы развиваемся в правильном направлении. Актерский курс же всегда есть и остается мечтой для любого нормального режиссера, являясь отдушиной, лабораторией, так как видеть своих учеников – большая радость.
– А вы своих педагогов до сих пор помните?
– Я очень благодарен моим учителям. Прежде всего, Игорю Александровичу Зайкину, у которого я заканчивал актерский курс в Ярославле. Завкафедрой театра кукол ЛГИТМиКа Николаю Петровичу Наумову. Я помню всех, ведь они привели меня в профессию, дали либо положительный, либо отрицательный опыт, опыт от противного. Многие из них еще работают, и дай Бог им всем здоровья.
– Что бы вы хотели пожелать себе в юбилей?
– У меня есть девиз, который я хочу всем пожелать. По-английски он звучит «To be able to», то есть «Быть в состоянии». Быть в состоянии любви, быть в состоянии открытости, быть в состоянии гармонии с этим миром.
Смотрите также:
- Равиль Гилязетдинов: «Постановочная режиссура дала крен в сторону диктата» →
- Что такое «живой» театр? Интервью с автором нового спектакля Молодежки →
- Фанатики от искусства. Людям нужна возможность самовыражения →