Галина Васильевна Семёнова родилась в Краснодаре в 1931 году. Когда в города пришли немцы, она училась в школе. О том, какими были тяжёлые военные годы, Галина Васильевна написала на конкурс «АиФ-Юг» «Война глазами детей».
Цена хлеба
Когда началась Великая Отечественная, мне было десять лет, когда окончилась - 14. Жила, как и все сверстники: во время войны училась в холодной нетопленной школе, собирала осколки от разрывавшихся снарядов, чтобы их поменять на тетрадку. Писали между строк книг и газет - другой бумаги не было. Названия городов России узнавала по сводкам Совинформбюро. Прошли десятилетия, отошла в далёкое прошлое война, но люди помнят, как в тяжёлые годы подбирали в полях колоски, как в городах и посёлках, чтобы отоварить карточку, собирались у ларька с вечера и ночевали под заборами магазинов.
1942 год. Всё ближе и ближе наступление немецких войск. Увеличились бомбёжки. Четвёртый класс, мы сидим на уроках. Гудки… Тревога… Нас выстраивают и ведут классом в школьный подвал. Там мы стоим вплотную друг к другу, жара. Дышать нечем. Заставляют петь песни, и мы ждём… Вой летящих бомб, взрывы, зенитная стрельба - всё смешалось. Но вот чуть затихло. Гудки - отбой. Продолжаются уроки. Большая перемена - ура! Дежурный идёт в буфет.
На подносе по количеству учеников лежат порции хлеба толщиной в сантиметр, ломоть разрезается на четыре части, а на нём с наперсток повидло. Дежурный раскладывает по партам хлеб. Если кто-то не пришёл, дежурная эти порции могла взять себе. Помню случай: у меня три порции, одну съела, две завернула и положила в портфель. Когда вернулась домой, возле калитки вытащила их и положила на ладошку: «Мама, мамочка! Я тебе и папе принесла хлебушек!» У мамы слёзы на глазах: «Почему сама не съела»? - «Мамочка, да ведь это же хлебушек, который вы с папой давно не кушали».
«Мамка, дай мёда!»
Хочу рассказать о маме, которую я имела счастье получить от Бога. Даже в голодные годы, когда из еды был лишь кусочек макухи (отходы от производства подсолнечного масла) и стакан горячей воды с несколькими вишенками или лепёшки из травки лебеды с той же макухой с небольшой добавкой кукурузной муки. Всё, что мама готовила для своей семьи, она делала с любовью. У нас всегда были открытые двери для приезжих людей. Нас посещали знакомые люди, приезжавшие из разных станиц в город, ночевали у нас, порой даже жили по несколько дней. Во время оккупации к нам во двор зашли два немца. Во дворе у нас стояли ульи с погибшими пчёлами, привезённые маминым братом на хранение. «Мамка, дай мёда!» - сказали немцы маме. В ответ мама развела руками и сказала, что нет мёда. Они схватили маму за грудь и потащили к ульям. Мама сбросила один улей на землю, он разбился, выпали погибшие пчёлы. Но они требовали: «Мёда, мёда!»
Тогда мама завела их в кладовку и показала пустые банки. На полках ещё лежали сушка из слив и вишни, мама выдавала нам их по несколько штучек к чаю. Они забрали всё, сказали: «Матка хорош!» и ушли. Мама проявила смирение и мудрость. На следующий день я зашла в кладовку и увидела на полу несколько рассыпанных вишенок. Собрала их в горсточку, помыла и положила их в вазочку. Они долго у нас стояли на столе, мы ими любовались, для нас они были жемчужинами. Когда к нам приехали знакомые с хутора Незамаевского, где папа часто бывал в гостях, узнав, что с нами случилось, пополнили наши потери кто чем мог, даже привезли баночку мёда. К счастью, пришёл январь 1943 года, 12 февраля мы уже встречали наши войска. Мама принимала всё так, как оно приходило, доверяясь небесной мудрости и попечению, и это действовало.
Мне часто снятся сны прошедших дней войны. Гул самолётов. Взрыв снарядов. А я бегу… Куда бегу, сама не знаю, лишь бы подальше от войны. В начале 1942 года немцы начали очень часто бомбить Краснодар. Было лето… Мы, дети, летом занимались делами. Я пасла своих коз, их было две. Пасли мы их в Круглике, так назывался район опытной станции по выращиванию подсолнечника, кукурузы и других растений. Был лес, а за ним болотистое место, где рос камыш, по берегам болота - лужайки, где мы и пасли коз. Как-то случилось, что в этот день было пасмурно, а когда мы собрались домой, началась, гроза. В это же время налетели немецкие самолёты, начали бомбить вокзал, масложиркомбинат. Но вот прогремел гром, вспыхнула молнии, и в эту же секунду разорвалась бомба. Всё смешалось. Я крикнула в этот миг ребятам с криком: «Ложись!» Все упали на землю, и я стала молиться :«Отче Наш, спаси и помилуй нас!» Прошло минут десять, мы лежим, вой, взрывы. Козы убежали, и, что интересно, каждая из них вернулась, нашла свой дом, а они находились в четырёх-пяти кварталах от леса.
Когда немного стихло, мы поднялись, вокруг лежало множество осколков от зенитных снарядов. Мы их собирали ещё горячими, потому что их можно было поменять на что-то ценное, например, тетради. Мы увидели, что навстречу нам бежали наши мамы со слезами на глазах. Они думали, раз козы прибежали, а детей нет, может, и в живых их уже нет. Когда собрались все мамы, прижимая нас к себе, плакали, я сказала: «Ну чего вы плачете? Я же молилась, и ничего с нами не случилось!»
Как Господь спас
Ещё хочу рассказать, как Господь спас нас и наш дом. Февраль 1943 год. Наши войска освободили Краснодар. В городе остановились воинские части. Солдат на жильё распределяли по домам. У нас остановились три солдата, они служили при штабе и ходили на дежурство. Однажды, вернувшись с дежурства, они присели за столом на веранде, а мама в этот день затеяла стирку в комнате.
А стирали так - отстаивали золу, процеживали, и в этом растворе вываривали бельё. К нам зашла верующая женщина помолиться, что-то случилось в их семье. Когда молились, и я вместе с ними, то в конце поблагодарили Бога за то, что он спас и сохранил нас во время оккупации. Женщина села у окошка, мама послала меня в сарай за дровишками. Когда я вышла на веранду, то там стояли двое солдат, пришедших с дежурства, и что-то красивое полукруглое держали в руках и развинчивали. Я остановилась, наблюдая, что же они делают.
Дверь из комнаты открылась, и мама сердито сказала: «Что стоишь, дрова почти прогорели!» Только я вышла и закрыла дверь, раздался такой взрыв, что меня откинуло на несколько метров. Придя в себя, я хотела зайти к маме, но, повернувшись, увидела этих солдат с вывернутыми кишками, они шатались, падали, залитые кровью. Все окна в доме были вывернуты. Я побежала к калитке кричала: «Мама, мамочка!» Я думала, что её нет в живых. Со всех сторон, услышав взрыв, бежали солдаты. Я открыла дверь в комнату - мама и женщина были в шоковом состоянии, не отвечали на вопросы, но ни одной царапины на теле, хотя вся комната была усыпана осколками. Когда мама увидела меня, заговорила: «Доченька, доченька, ты жива!» Тела солдат вынесли во двор, замотали в брезент и увезли. Похоронили их во дворе школы по улице Российской примерно на седьмом километре, сейчас там стоит памятник.