Третье декабря - Международный день инвалидов. Это дата выделена генеральной ассамблеей ООН, чтобы обратить внимание на аспекты «включения» людей с инвалидностью в социум. По данным федерального реестра, в Краснодарском крае проживают 431 747 человек с инвалидностью. Учитывая, что все население Кубани – это 6,7 млн человек – каждый 13-й. Как эти люди «включены»? Этот вопрос «АиФ-Юг» задал тем, кто попадает в эту статистику.
Некоторым везет
«АиФ-Юг» не раз писал о проблемах адаптации и социализации детей с инвалидностью. В этом материале мы исследуем базовые проблемы взрослых. Одна из них – право на труд. В Трудовом законодательстве внесены положения, регламентирующие трудоустройство инвалидов, на работодателя они налагают особую ответственность. Продолжительность рабочего дня, дополнительные требования к условиям труда, нюансы, касающиеся оборудования дополнительных удобств и так далее. Понятно, что, например, колясочнику бывает сложно получить работу в офисе. Но мы нашли несколько маломобильных краснодарцев, которые зарабатывают на жизнь (и неплохо) дистанционно. Например – редактор, копирайтер Нина Смирнова. А поделиться историей обретения работы мечты мы попросили Евгения Филипповского. В масштабах ЮФО он совершил переворот. Прежде всего – в сознании работодателей и соискателей. Первые, не задумываясь, вычеркивали соискателей с такой особенностью. Вторые перестали надеяться и пытаться.
Евгений – аутист. Людей с расстройством аутистического спектра (РАС) называют ментальными инвалидами. С февраля 2019 года - делопроизводитель в краснодарском представительстве международной компании. Евгений Филипповский – первый человек на Кубани, который смог официально трудоустроиться с диагнозом РАС.
Он рос обычным ребенком, нормально развивался, четко произносил слова. Но в пять лет замолчал. Неврологи диагностировали нарушение речевого развития, в итоге подтвердился аутизм. Говорят, что то, как «человек дождя» впишется в социум, прежде всего, зависит от поддержки в семье. Всю жизнь ему помогает мама, с ее поддержкой Женя осилил обучение в обычной школе. Почти не мог говорить, сильно заикался. Но, по договоренности с учителями, по всем предметам (любимые – русский, английский, география) отвечал письменно. Хуже, чем учеба давалось общение с одноклассниками. Насмешки, издевательства, все это было. В колледже с почти взрослыми однокурсниками проблем не было. Выучился на переводчика, а вот с работой возникли проблемы. Не брали никуда. Мудрая мама знакомила сына с товарищами по диагнозу, с волонтерами, общественниками.
«Вначале я пришел в общество инвалидов и выполнял поручения, с которыми мог справиться, например, был курьером, - рассказывает Женя. – Увлекся театром (инклюзивная театральная студия «Лестница»), получал роли, играл в спектаклях. Все это радовало, но было как хобби. А я мечтал о большем. О работе с компьютером. Мне очень нравится моя работа, у меня хорошо получается. Я очень рад».
Помогли Жене активисты социального проекта «Открытая среда». Организовали круглый стол по проблеме трудоустройства инвалидов. Евгений произвел приятное впечатление на приглашенного к разговору представителя компании. Собеседование выдержал с блеском. Оказался отличным работником, без нареканий. Женя уже и в отпуске успел побывать. Работает по скользящему графику, по нормам ТЗ. Подружился с коллегами: хорошо отзывается об Андрее и тепло о Кате. В театре играет после работы.
Парню повезло – факт! Правда и в том, что право каждого на труд защищено законом. Каждый работодатель обязан исполнять закон о квотировании рабочих мест для инвалидов. Квота обязательна, если в штате более ста сотрудников. И в банке вакансий на краевой бирже труда в ноябре мы насчитали 1 520 предложений с пометкой «для инвалидов». К примеру, в Краснодаре требуется фармацевт с опытом работы (зарплата 12 тыс. руб). Мойщики посуды нужны во множестве (обещают в среднем 18,5 тыс. руб). Озеленителя с допуском к физическому труду разыскивают в Новороссийске (от 22 тыс руб, плюс соцпакет).
Зачем «качать права»?
Валерию Ляшенко 35 лет, последние десять - он инвалид-колясочник. Причина - тяжелая травма. В Краснодаре он знаменитость, страх и ужас для многих чиновников. Валерий не оставляет без внимания ни одно обстоятельство, нарушающее права инвалидов. Началось с пандуса. В пятиэтажке, где он жил его не было. Никто не отказывал, но никто и не обещал, потому что не считал себя обязанным. Пришлось разобраться с правами, обязанностями, гарантиями. Валерий начал штудировать законы, положения, выписки. Оказалось похожие проблемы у многих земляков с инвалидностью. Пытался другим помогать. Закончилось это поступлением в вуз. Валерий получил высшее юридическое образование. Сейчас он – заместитель руководителя Краснодарской городской общественной организации инвалидов-колясочников «Дом».
«Выигранных дел пока два, оба связаны с обеспечением доступной среды, - рассказывает Валерий. - Суд обязал управляющую компанию дома, в котором я живу, установить пандус. Сложнее со строительством тротуара по улице Шаляпина в Краснодаре. Суд я также выиграл, поскольку требовал элементарное: возможность добраться от дома к остановке общественного транспорта без опасности утонуть в грязи. В соответствии с гарантиями ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации». Кстати, заинтересованы в тротуаре все жители улицы, а не только я».
Типичные проблемы, с которыми сталкиваются люди с ограниченными возможностями - отсутствие лифта, пандусов, подъемников. Часто они есть. Но то, что кажется нормальным здоровым, - неприемлемо, а часто и опасно.
«Принимать объекты, для них построенные, должны сами инвалиды, - продолжает мужчина. - Или не принимать - если плохо, неудобно, опасно. Эксперты должны быть и незрячие, и с нарушением слуха, и маломобильные. Потому что у нас, увы, доступная среда формируется не в комплексе, а с перекосами: например, удобно для колясочников, но опасность возникает для незрячего с палочкой. Парковочные места для инвалидов очерчены слишком узко, если водитель - колясочник, то ему необходимо место для маневра с коляской: сложить ее, погрузить в багажник».
Валерий взял в кредит автомобиль, подрабатывает частным извозом, получает гонорары за юридические консультации.
Обвинения в том, что он скандалист, Валерий принимает с улыбкой. Добавляет: «поневоле». Как не странно, его принципиальность вызывает некоторое раздражение, но востребована. Кроме судов есть и проекты сотрудничества. Валерий Ляшенко – член общественной палаты Краснодара. Многие инициативы властей проходят предварительные общественные слушания и его голос имеет значение.
«Общество готово вникать в наши проблемы, государство оказывает большую помощь, - объясняет он. - Чиновники не такие плохие, но часто у них нет понимания, что на самом деле нужно инвалидам. Нужно им подсказывать, а иногда понуждать. Этим я и занимаюсь».
Кстати, Валерий непременно просил упомянуть о том, что он - счастливый человек. Пять лет назад он встретил свою половинку Ксюшу, тоже колясочницу. Вдвоем гораздо легче. Даже отказались от услуг приходящего соцработника. С уборкой, готовкой, закупкой продуктов справляются сами. Валерий взял в кредит автомобиль, подрабатывает частным извозом, получает гонорары за юридические консультации. Плюс две пенсии (около 16 тыс. руб. каждая). Как все влюбленные, стараются вкладывать деньги в интересный и полезный досуг: поездки к морю, в кино и так далее.
Как найти себя?
У Яны Дворниковой пять тысяч подписчиков в Instagram. Масса титулов и коллекция корон: финалистка конкурса красоты «Бизнес Леди Шарм 2018», победительница конкурса красоты «Весна красна-2017», вице-леди конкурса «Невская краса-2018». На бизнес-форуме «Дело за малым» прошла кастинг, получила роль (и сыграла) в фильме «Любовь и прочие инвестиции» (с участием Хабенского и Нагиева). На днях Яна вернулась с Чемпионата России по танцам на колясках. Это было первое выступление Краснодарской команды на состязаниях такого уровня. А раньше была моделью на подиуме недели моды в Москве. Яна – спортсменка и просто красавица. Инвалидная коляска ей не мешает. Но так было не всегда.
«Несчастье (автомобильная авария, после которой отказали ноги) со мной случилось 20 лет назад, - рассказывает Яна. – Я не понимала, как жить, что делать. Был долгий, затянувшийся на десять лет этап отрицания. Чтобы меня не видели, не выходила из квартиры. Мечтала о волшебной таблетке: приняла – и все исправилось. Но таблетки такой нет. И выход один – как барон Мюнхгаузен, вытаскивать себя за волосы. Я училась не стесняться себя. Придумала, что коляска – это мой аксессуар. Поверила сама, и другие поверили».
Спасибо интернету, с его помощью отыскались друзья, адреса клубов, обществ. Первый после заточения выход (выезд на коляске) был в муниципальный клуб «Искра». Там проводятся бесплатные занятия по пауэрлифтингу, теннису. Яна начала заниматься. Спорт, новые знакомства, соцсети, стали ее «включателем».
«Когда я, наконец, вышла, то увидела огромные перемены в сравнение с «нулевыми», - говорит Яна. - Живу в Прикубанском округе Краснодара. Тротуары обнаружила хорошие, подъемники работают, парковки удобные. Я не испытываю проблем со своей инвалидностью. Конечно, в Москве удобнее, а в станице хуже, чем в Краснодаре, но среда действительно стремится к тому, чтобы стать максимально комфортной. Медицина не стоит на месте. Социальные службы переформатировались. Инвалиды не воспринимаются как несчастные и убогие, вечно чего-то просящие. Нет! Общество понимает, что мы – равные. Я могу, как девушка на лабутенах продефилировать по подиуму, станцевать танго, сняться в кино. Да, в коляске. Но могу!».
Конечно, не все идеально. И чтобы пользоваться правами, нужно как минимум их знать. А их много – от налоговых льгот, до особенностей медицинского обеспечения. Когда Яна стала пользоваться правами, начала путешествовать. Поэтому необходима система экспресс-реабилитации для тех, с кем случилась беда. И для их родственников.
«Здоровый не расскажет ставшему вдруг инвалидом о проблемах (психологических, физических, юридических и пр), с которыми он неминуемо столкнется, - объясняет девушка. - Время – самый важный и ценный ресурс. Нельзя его терять, иначе провал в депрессию. Выбраться оттуда удается не всем.
Такие сообщества взаимопомощи существуют в интернете. Яна Дворникова лидер общественного мнения. Ее миссия – рассказывать, давать опыт, помогать и украшать собою (без преувеличения) этот мир.
«Дорогого стоит, когда на улице подходят незнакомые люди, - говорит Яна. - Недавно женщина подошла: «А я вас знаю! Мой сын болен, отказывался ходить в школу, потому что дома от трудностей прятаться легче. Но он стал читать ваш блог и поверил в себя. Спасибо вам!».
Где граница между «мы» и «они»?
«Публичность темы инвалидности, конечно же, изменяет отношение людей к проблеме, - комментирует ситуацию кандидат социологических наук, член Совета НП «Неправительственный инновационный центр» Владимир Корнилович. - Данные опросов ВЦИОМ (2015, 2017, 2018 гг.) показывают: мы более открыто говорим, что в семье есть инвалид. Признаем, что несмотря ни на что, человек должен активно участвовать в жизни общества.
Действия общественных организаций, поддержка социальных проектов со стороны государства серьезным образом изменили окружающую среду: пандусы, спуски на тротуарах. Это оказалось удобным и мамам с колясками, и пожилым людям, и молодым людям на самокатах, сноубордах, и туристам с чемоданами. В итоге пришло понимание того, что доступная среда – это среда доступная и удобная для всех. Вторая, на мой взгляд, спорная, позиция, которую продвигают общественники и часть родителей – инклюзивное образование, туризм, художественная самодеятельность.
Здесь можно рассуждать с философской точки зрения – равны ли все от рождения, или с практической – для участия людей с ОВЗ в турпоходе или просто автобусной экскурсии требуется обеспечить дополнительные условия, привлечь дополнительно волонтеров или соцработников. Зрителей на конкурсах художественной самодеятельности не бывает много, по понятным причинам. Присутствие на уроке ученика с ОВЗ снижает его темпоритм: от учителя требуется повышенное внимание к ученику и атмосфере в классе, больше учебного времени расходуется на опрос и проверку заданий. За парадностью мероприятий, увлеченностью людей не заметными остаются более глубинные причины, не позволяющие преодолеть границу «мы» - «они». В СССР функционировала система сопровождения инвалидов: включая спецшколы, спецпредприятия и интернаты для взрослых, обеспечение средствами реабилитации. Да, это была непубличная сфера. Но, человек получал образование, мог заработать себе на жизнь, получал место в общежитии и мог устроить семейную жизнь. Человек с инвалидностью мог чувствовать себя защищенным, обеспечивать себя финансово и вести самостоятельный образ жизни. В настоящий момент основная или базовая часть этой системы отсутствует, а, как следствие, возрастает нагрузка на государство. Насколько оправдана такая политика может оценить только Счетная палата России».
«В проблеме инвалидов я вижу как минимум две важные составляющие, - говорит кандидат психологических наук Александр Рикель. - Первая - это история про инфраструктуру. Ты не можешь увидеть инвалидов, если город/среда абсолютно не готовы к их появлению. Начиная с элементарных пандусов, заканчивая шрифтами Брайля на табличках. Но сами эти пандусы и шрифты не появляются. Это связано со второй очень важной частью - это принятие людей с инвалидностью. На самом деле это все еще проблема. Принятие инвалидов в общество - это часть психологического здоровья и благополучия общества. Потому что только благополучное общество может признавать тот факт, что под людей, которые в чем-то неполноценны, нужно адаптироваться и должно помогать, и иногда ставить их чуть выше, потому что им сложнее. Вот это большое завоевание общества. На мой взгляд, российское общество на данный момент находится где-то посередине. Уже лучше, чем в СССР, но намного хуже, чем в западном обществе. Если вы поедете в Америку или в страны Европы, вы увидите огромное количество инвалидов на улицах. Вас это удивит. Вы спросите: «Почему их намного больше чем у нас?», - их не больше, просто городская среда более к ним готова. Ну и, конечно, следствием неполной готовности нашего общества воспринимать инвалидов как своих, как равных себе, приводит к некому отчуждению этой группы психологически. Безусловно, общество в ответе за то, чтобы инвалиды готовы были коммуницировать, но и инвалиды не всегда к этому готовы, они боятся окружающего мира и им кажется, что окружающий мир по отношению к ним враждебен.
Настоящая инклюзия будет тогда, когда мы перестанем использовать термин «инвалид», отделяя таким образом себя от «них».
«Отношение к теме инвалидности в обществе действительно меняется, но не так быстро, как мы бы этого хотели, - рассказывает основатель инклюзивного проекта «Колесо Обозрения» Наталия Черкасова. - С одной стороны об этом говорится больше, с другой – это тема о которой по-прежнему часто упоминается либо в контексте жалости, либо раздражения – общество так привыкло к тому, что люди с инвалидностью «заперты» в своем ограниченном мире, что может возмущаться: зачем им в музеи? В кино? И тем более – работать? Настоящая инклюзия будет тогда, когда мы перестанем использовать термин «инвалид», отделяя таким образом себя от «них», а будем говорить о людях: человеке с ментальными нарушениями, человеке с инвалидностью или человеке с особыми потребностями. Это произойдет тогда, когда тема доступности и адаптации среды перестанет восприниматься, как только тема физической доступности, а также тогда, когда общество поймет, что люди с инвалидностью неотделимы от него, и что самому обществу выгодна и удобна адаптация среды под них, потому что такая среда становится комфортной для каждого. Приведу пример. Музеи, разрабатывая программы для детей с ментальными нарушениями, начинают использовать различные методы визуальной поддержки (карточки, предметы, которые можно держать в руках) и эти программы пользуются невероятным успехом у всех детей. Если в общественном здании сделана грамотная навигация, то это делает более доступным его не только слабовидящим людям, но и всем».
«Стрясти» деньги со звёзд. Инвалид из Анапы винит Бузову в потере денег 
Реабилитация искусством. Уроки жизни от защитника прав инвалидов 
«Я просто живу». Как человек, потеряв зрение, обрел смысл жизни 
«Быть инвалидом - у меня такой роскоши нет». Как ветеран Чечни строит ферму