«Летом в нашем и доме и нескольких пристройках проживали до 23 человек. Люди приезжали со всех уголков Советского Союза. Каждый хотел поймать свой кусочек солнца, искупаться в море и вдоволь наесться фруктов. Тогда же сельхозпродукты были сезонными, и полакомиться ими можно было лишь летом и осенью. Из-за границы их никто не завозил!» О том, как отдыхали россияне в советские времена нам рассказал журналист Евгений Балышкин.
Путевочники и курсовочники
Евгений Балышкин родился и вырос в Геленджике. Причем, дом его родителей располагался практически у моря - точнее, в двух кварталах от него. Не жизнь, а сказка!
«Отец работал в «Курортторге» экспедитором-грузчиком. Через эту организацию шло обеспечение продуктовых магазинов Геленджика. Жили мы довольно просто, но в доме было все, а иногда появлялись и деликатесы, - вспоминает Евгений Герасимович те времена. – Но наша семья, как и многие жители курортных городов имела приработок, причем неплохой. Мы сдавали комнаты отдыхающим. И не только летом, - круглый год.
Геленджик всегда был круглогодичным бальнеологическим курортом – море, сосны и пихты по всему побережью, этим воздухом было показано дышать легочным больным, сердечникам и они приезжали в городок двенадцать месяцев подряд. Все санатории имели хорошую лечебную базу. А те, кто приезжал по путевкам в пансионаты или сами по себе, могли купить лечение в курортной поликлинике.
Среди так называемых «организованных отдыхающих» были две основные категории – это те, кто приезжал по путевкам, и те, у кого на руках были курсовки.
Понятное дело, что счастливые обладатели путевок могли рассчитывать на полный пансион – сюда входило и проживание, и питание, и пользование пляжем (летом), и лечение. А имея курсовку можно было получить лечение, питание, пользование пляжем, а жить отдыхающий мог лишь в частном секторе, где у санатория, пансионата или курортной поликлиники был заключен договор. То есть с номерным фондом проблемы возникали и тогда».
Сарайчики не предлагать!
В межсезонье специальная комиссия из курортной поликлиники делала обход домовладений, которые сдавали отдыхающим комнаты, учитывали и записывали все - санитарные условия, количество койко-мест, расположение (не дальше двух-трех кварталов от курполиклиники), наличие необходимого количества постельного белья.
Были критерии, по которым определяли, где можно селить, а где нельзя. В сарайчиках, например, курсовочников нельзя было размещать. Только в доме с отоплением (в межсезонье).
Так вот комиссия учитывала, сколько более-менее приличных койко-мест в городе и заключала с хозяевами договоры.
По этому договору квартиросдатчик при заезде отдыхающих в первые же сутки обязан был их занести в книгу временной регистрации, потом сходить в квартирное бюро и там «прописать их», с гербовой маркой, штампами «прописан-выписан».
Эта же служба при помощи участковых и налоговых инспекторов, при поддержке квартальных комитетов (аналог современных ТОСов), проверяла – насколько количество проживающих соответствует количеству зарегистрированных отдыхающих. Нарушителей не просто штрафовали, но потом и «песочили» на административной комиссии горисполкома».
Сколотили халабуду
«У нас был частный дом с территорией чуть больше пяти соток, - говорит Евгений Балышкин. - В доме были две комнаты и небольшая деревянная стекленая веранда. Отопление в 1970-е годы было печное, топили углем. Во дворе стояла летняя кухня с навесом, там готовили на керогазе, потому что в конце шестидесятых газа еще не было. Газ в баллонах появился в начале семидесятых, а сетевой нам провели только к концу восьмидесятых годов, и мы наконец-то смогли убрать печь. Помимо этого, во дворе было построено несколько комнатушек, сделанных отцом из подручных материалов. Они были сколочены из дерева, покрашены и побелены изнутри. Как говорится, было бедненько, но чистенько.
За 24 дня аренды хозяева получали 17 рублей.
Кстати, каждый год количество этих «самостроев» прибавлялось – отец пристраивал их в свободное от работы время. Чтобы построить в советское время что-то капитальное, надо было получить массу разных разрешений. Это было непросто. А на такие халабуды, разрешения были не нужны. Вот и колотили их у себя во дворах, кто во что горазд. Что касается удобств, то все они были на улице – туалет, летний душ. Позже для гостей появился отдельный холодильник, в котором у каждого отдыхающего или семьи была своя полочка. Иногда хозяйка пускала гостей к печке, что-то приготовить».
Хозяйка, есть местечко?
Не будем забывать и про самую большую категорию отдыхающих – так называемых, «дикарей». По словам Евгения Балышкина, для них сезон начинался первого мая.
«Каждый год первого мая после демонстрации отец с друзьями шел на море – открывали купальный сезон, - продолжает Евгений. - Я как-то тоже рискнул последовать их примеру, прыгнул в воду, но комфорта не почувствовал – было довольно прохладно. А вот к середине мая водичка прогревалась, и народ отправлялся на юг со всех концов страны.
Их наплыв в семидесятые годы был такой, что помню, начиная с шести утра с улицы раздавались крики - «Хозяйка, сдается? Есть местечко?» Дело в том, что мы жили в очень удобном месте – почти в двух кварталах от моря. На калитке в частном секторе висела картонка, на которой было написано «сдается», «комната на два-три человек». И «дикари», которые приехали без всяких путевок буквально ходили по улицам и искали жилье.
Конечно же, хозяева тоже были разборчивыми – некоторые предпочитали семейных, от них забот было меньше всего – они с тура уходили на море и приходили только вечером. Осторожно относились к одиноким мужчинам – а вдруг запьет? Вдруг будет женщин водить? Но в общем, квартиранты жили дружно. В разгар сезона у нас проживало до 23 человек! По вечерам они собирались во дворе, накрывали стол, разговаривали, пели песни под гитару. Было душевно.
Надо сказать, что очень часто, приезжие с хозяевами частных «апартаментов» дружили и в последующие сезоны, просто писали хозяевам письма, с просьбой оставить конкретную комнату на определенные даты. Вот такая была «бронь».
В курзале – шахматы и танцы
Сегодня, в каждом курортном городке, поселке полно частных гостиниц. А тогда, по словам Евгения Балышкина, в городе была всего одна гостиница, называлась «Геленджик». Но туда не так-то просто было попасть – либо надо было быть очень богатым человеком, такие тоже в СССР были, либо высоким чиновником, для них там всегда были забронированы места.
Как развлекались отдыхающие? Было много экскурсий. В городе было три кинотеатра, один из которых широкоформатный – «Буревестник». Летние, на открытом воздухе кинотеатры были почти в каждом пансионате. Огромное количество мест, где отдыхающие играли в шахматы, шашки, много танцевальных площадок, где вечером культмассовики (сейчас бы сказали- аниматоры) устраивали игровые вечера, конкурсы и танцы. К слову, одна из улиц, которая спускается к морю, называется Курзальная. Многие не знают, что это означает –это улица, где находился курортный зал или сокращенно «курзал», где в конце прошлого века проводили время немногочисленные отдыхающие. А в советское время – в 70-80-е там был кинотеатр «Чайка».
«В постперестроечные годы, когда все начало разваливаться, в здании курзала были подсобные помещения, администрация аквапарка, - говорит Евгениий. - Сейчас оно знаменито тем, что в нем размещены платные туалеты, прокатные пункты. Это тоже нужно. Но здание историческое, можно было бы сделать в нем что-то интересное».
Деньги сгорели вместе со страной
На вопрос, сколько зарабатывали в 1970-е годы квартиросдатчики, Евгений Балышкин отвечает:
«Когда курсовочника определяли в дом, санаторий или курортная поликлиника, за одного отдыхающего платили 70 копеек в сутки. Обычно, он жил у нас 24 дня и за такой курс хозяева получали около 17 рублей. Это неплохая сумма по тем временам, учитывая, что оклад отца был 67 рублей. Мы сдавили комнаты три курсовочникам, и прибыль получалась около 50 рублей. Это вне высокого сезона.
Позже койко-место стало стоить 1,5 рубля. Жили мы неплохо, например, за пять тысяч рублей смогли выкупить комнаты у соседки, которая куда-то переезжала.
Когда в 1991 году моя мама умерла у нее на книжке было 15 тысяч рублей, это были огромные деньги. Но ими никто не смог воспользоваться, так как они сгорели во время гайдаровской реформы в 1992 году.
В те же лихие девяностые стал меньше и поток отдыхающих, развалился Союз, люди теряли работу, у них практически не было денег. Весь курортный бизнес начал переформатироваться. Но это уже совсем другая история».
