В Краснодарском крае и Адыгее мирно живут представители разных национальностей. И речь не только о русских, адыгах, украинцах, но и немцах, чехах, греках и т.д. Доктор исторических наук Олег Матвеев рассказал «АиФ-Юг» о том, как зарождались и поддерживались добрососедские отношения, что заимствовали друг у друга народы, почему исторические обиды не вбили клин между людьми и многом другом.
Кубанцы по праву
Доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Научно-исследовательского центра традиционной культуры Кубанского казачьего хора Олег Матвеев темой научной работы выбрал не просто историю казачества, а всего региона - со всем многообразием населяющих его народов. И занимается ею уже давно - на счету историка десятки книг и статей.
«У нас полиэтничный регион, в котором в XVIII-XIX веках сложилось уникальное единое этнокультурное пространство, - говорит учёный. - И мне всегда было интересно, как здесь чувствуют себя русские, украинцы, адыги, чехи, эстонцы, немцы. Поэтому каждый год ездим в экспедиции, встречаемся с людьми - представителями различных этнических групп, разговариваем о их месте в истории края, накапливаем материал об особенностях системы ценностей, о традициях, этнокультурных стереотипах».
По словам историка, полевые исследования только подтверждают - все традиционные этнические группы региона по праву называют себя кубанцами.
«Все внесли большой вклад в развитие этой земли, - объясняет Олег Матвеев. - Причём каждый занимал свою нишу, никто никому не мешал. Например, болгары традиционно занимались овощеводством, чехи и эстонцы - молочным животноводством, русские и украинцы - сельским хозяйством, армяне - торговлей, все взаимодействовали, дополняли друг друга».
Есть контакт
Но речь, подчёркивает учёный, идёт о старожильческом населении, которое формировалось в XIX-первой трети XX века. У тех, кто переезжал на Кубань в девяностые годы, начале нулевых - более протяженная этнопсихологическая дистанция с традиционным населением.
«Например, казаки станицы Советской Новокубанского района говорили нам, что гораздо лучше находят общий язык с черкесами, нежели с русскими, недавно приехавшими с Дальнего Востока или Севера, - рассказывает историк. - Потому что приезжие не соблюдают сложившиеся у нас традиции, нормы поведения».
Зачастую жителей Кубани мигранты считают замкнутыми, прижимистыми, излишне требовательными. Не замечая, что к себе местные требовательны в ещё большей степени.
«Если где-то считается обычным делом высыпать золу из печки на дорогу или оставить огород заросшим, то для кубанцев это немыслимо, - объясняет историк. - И приезжие далеко не всегда понимают, что здесь свои, выстраданные и устоявшиеся традиции».
В итоге сложившиеся в регионе традиции становятся не менее, а порой и более значимыми, чем национальные. Например, известны случаи, когда кубанские немцы и чехи из Адыгеи не смогли приспособиться к жизни на, казалось бы, исторической родине (Германии, Чехии) и возвращались домой - на Кубань.
«В Крыловском районе мы общались с отдельными немецкими семьями и нам рассказывали, что они были в Германии, но не прижились там со своим традиционным менталитетом, - продолжает Олег Матвеев. - У наших, русских немцев, совершенно другой взгляд на вещи - не такой, как у местных. Они не привыкли к мелочной регламентации, педантизму и т.д. То же самое говорили и чехи с хутора Мамацев: «Мы приезжали в Прагу и видели, что там живут совершенно другие люди. Мы наготовили то, что считаем чешскими блюдами: колбасы, сало, кнедлики, а местные говорили: «Мы это не едим, дайте чашку кофе». Из села Трёхсельского, где живут греки, многие в девяностые уезжали в Грецию на заработки, но дома не продавали. И до сих пор приезжают на религиозные праздники, часовню на горе построили. Душа у них лежит к Трёхсельскому - его своей родиной считают».
И в религиозных вопросах жители региона были настолько терпимы, что порой некоторые мусульмане даже считали, что и намаз можно в православном храме совершать. Объясняли так: «Бог один, просто у каждого свой». Даже межконфессиональные браки, которые сейчас запрещают некоторые мусульманские организации, не были проблемой, особенно в советское время.
«Главное, чтобы человек был порядочный, добрый, уважал старших, - объясняет Олег Матвеев. - Традиционная система ценностей у наших народов близка, как и у других этнических групп - тех же чехов с хутора Мамацев, эстонцев из села Новоурупского, греков из Трёхсельского, адыгов, татар, армян, немцев».
Какие обиды?
После распада Советского Союза в республиках происходили конфликты на национальной почве, кое-где шли настоящие войны. Кубань на этом фоне выглядела предпочтительней.
«Хотя и у нас не всё было тихо - в первую очередь из-за нарушения традиционного этнокультурного пространства, - напоминает историк. - В девяностые происходили массовые нелегальные миграционные процессы. И часто рядом селились группы людей, которые мало что знали о традициях и культуре Кубани. Из-за этого происходили конфликты - курдами, турками-месхетинцами, армянами из Закавказья - наши, кубанские армяне давно вписаны в этнокультурное пространство региона. Но традиции совместного проживания победили, помогли изжить негативные стереотипы».
Историк говорит, что практически у каждой этнокультурной группы есть, конечно, и исторические обиды.
«У адыгов - за Кавказскую войну, у казачества - за репрессии и голод 1932-1933 годов, - продолжает Олег Матвеев. - Тогда же подверглись гонениям эстонцы, немцы, поляки - пожалуй, нет таких групп населения, которые бы не пережили социальных экспериментов в 20-30-е годы прошлого века. Да, раны эти тяжёлые, но люди живут вместе, работают, помогают друг другу. Простые люди не виноваты в той неприязни, которую порой раздувают представители национальной интеллигенции. Если речь идёт о Кавказской войне, то на уровне семейной, родовой памяти живёт горечь утрат от того, что большая часть гордого, вольнолюбивого народа вынуждена была эмигрировать. Но во время разговоров адыги часто говорят так: «Ну какие могут быть обиды? Их поселили, нас поселили. Вместе через голод проходили, через войну». Никто уже ничего не делит».
По словам учёного, даже негативные воспоминания о Кавказской войне балансируются позитивными текстами - рассказами о куначестве (распространённый на Северном Кавказе обычай, по которому мужчины, принадлежащие к разным родам, племенам или народностям, становятся друзьями и во всём помогают друг другу. Сродни русскому побратимству. Прим. ред.), историями о добром отношения казаков и адыгов, происхождением от русских ряда адыгских фамилий, торговыми, семейными, культурными связями.
«В народе сейчас, если речь идёт о каких-то взаимных обидах, то всё часто сводится к юмористическим сюжетам, - продолжает историк. - В ауле Кошехабль нам рассказывали, что однажды, когда казакам надоели набеги адыгов и они решили отомстить, черкесы выставили маслобойки, длинные стволы которых напоминали пушки. Казаки подумали, что на них направили артиллерию и решили не переправляться. Сам факт сведения сложной проблемы к анекдотам говорит о том, что в обществе уже нет ожесточения».
Учили друг друга
Разные народы на Кубани не просто жили как добрые соседи, но и учились друг у друга. Считается, например, что часть традиционного казачьего костюма была заимствована у черкесов.
«Горские мотивы плотно проникли в танцевальную культуру казаков пограничья. А горцы, в свою очередь, заимствовали многоголосое казачье пение».
«Хотя тут речь не о простом заимствовании, а, скорее, о взаимном обогащении, - продолжает Олег Матвеев. - Так же в XIX-начале XX века в аулах турлучные сакли стали заменять русские дома - с печами, стёклами, железными крышами. Адыги оценили более тёплое и удобное жилье и стали его строить. Живущие по соседству русские готовят традиционные черкесские щипс, халюжи, адыгейский сыр, а адыги, в свою очередь, варят кубанский борщ и лепят вареники. Происходило взаимодействие на уровне ремесла, декоративно-прикладного искусства, сельскохозяйственных и прочих навыков».
Горские мотивы плотно проникли в танцевальную культуру казаков пограничья, превратившись в казачью лезгинку, танец Шамиля («Ойся, ты ойся…»). По воспоминаниям Фёдора Ивановича Елисеева, эти танцы входили в быт кубанцев ещё до революции и Гражданской войны. Горцы, в свою очередь, заимствовали многоголосое казачье пение.
«Активно происходило взаимодействие и на уровне языка, - говорит учёный. - Русские осваивали сложный для себя адыгейский, и наоборот. В то же время на Новый год дети-адыги ходили щедровать и колядовать вместе с русскими. Пограничье как раз уникально взаимодействием разных народов в области культуры - и духовной, и соционормативной, и материальной».
