«Уважаемая редакция, мне уже 90 лет, я не могу ходить, но пишу вам, чтобы рассказать историю нашей любви и голодной послевоенной жизни», - письмо с таким началом пришло на проект «АиФ-Юг» «Война глазами детей» от Евгении Молчановой из станицы Варениковской.
До сих пор снится
«Ваша газета со мной с 1990 года. – пишет Евгения Молчанова. - В двенадцатом номере за этот год вы опубликовали статью «Встреча через годы» (в публикации рассказана чудесная история встречи двух людей, которые были влюблены, но разлучились во время Великой Отечественной войны. Долгие годы они искали друг друга и, наконец, встретились благодаря счастливому случаю, - прим. ред.) Она оказалась так близка мой душе, что храню её. Это рассказ о настоящей любви, и я счастлива, что в моей жизни тоже такая была - с мужем Виталием Сергеевичем.
Первый раз мы увидели друг друга в 1945 году. Мы оба родились в Новороссийске и жили в то лето там же, в Особом переулке. Семнадцатилетний Виталий тогда только окончил первый курс Батумского мореходного училища и приехал на каникулы к родителям. Мне тогда было 13 лет, я переходила из пятого класса в шестой. Встреча выглядела так - я готовила борщ во дворе на сложенной из кирпичей уличной печке, он подошёл, внимательно посмотрел на меня и ушёл. Тогда меня и посетила мысль: «Хочу, чтобы он всегда был рядом со мной!» Наверное, это чувство сошло с небес.
Летними вечерами к Виталию приходили одноклассники, они сидели на лавочке у двора и пели песни. В следующий раз мы увиделись через год, в 1946-м. Мы гуляли с подружками, он подошёл и попросил разрешения прийти на следующий день к шести вечера. В назначенное время был без опоздания и повёл меня к своей маме - учительнице начальных классов, знавшей моих родителей. Мама что-то спрашивала, я отвечала, что точно, уже и не вспомнишь. Потом мы вместе ходили к морю, Виталий всё время мне что-то рассказывал и подарил свою фотографию. Когда каникулы кончились, он уехал на учёбу, а наша семья перебралась в станицу Варениковскую. Общались в письмах - он рассказывал о своей учёбе, я отвечала. В 1948 году Виталий окончил училище и начал работать в Новороссийском порту. А в 1950-м, когда я училась в десятом классе, приехал к нам на зимних каникулах и объявил моим родителям, что после окончания школы мы поженимся. Так и произошло - мы вдвоём пошли в ЗАГС, расписались - даже без свидетелей. И это оказался брак на всю жизнь. Как мы любили друг друга! Вырастили дочь и сына, пятерых внуков, семь правнуков и двух правнучек. В октябре прошлого года появился на свет праправнук Ванечка. Все наши дети, внуки и правнуки достойны уважения - все труженики, помогают друг другу, никогда в семье не говорят ни единого бранного слова. Я радуюсь их успехам. Виталенька мой ушёл из жизни после травмы в 1999 году, но до сих пор он часто снится мне».
Соседи помогали
«В 1945 году наша семья - трое девочек, младшей всего годик - переехала из Новороссийска в станицу Варениковскую, - продолжает Евгения Молчанова. - Дело в том, что прокормить троих детей в городе отец, ставший инвалидом, не имел возможности. До войны он работал в порту матросом-рулевым на маломерных судах, но уже не мог из-за травмы трудиться там. В станице нас встретили добрые люди. В Варениковской Кубань полна рыбы, по реке даже ходили пассажирские суда из Краснодара в Темрюк. Бригады рыбаков ловили, а отец на катере привозил добычу в Варениковскую, в рыбный цех, где её перерабатывали. Уже не голод. В сельсовете нам выделили участок в семь соток. И начали мы на нём строить собственную турлучную хату. Хозяйка подарила тёлочку. Мы с мамой ходили обрабатывать колхозную кукурузу, за это разрешали по ней сажать тыкву для себя. Люди в станице были доброжелательные, соседи помогали делать саман тем, кто затевал стройку. У меня хранится фото соседей - все они потомки первых поселенцев станицы, прочитала об этом в книге об истории Варениковской, в списке основателей оказались знакомые фамилии.
Пьяниц и воров в станице не было, дома не закрывали, заборы были камышовыми.
Хоть жизнь тогда была унизительно нищей и тяжёлой - после работы в колхозе все обрабатывали ещё и собственные участки, но по вечерам в выходные на лавочках у каждого двора пели песни. Пьяниц и воров не было, дома не закрывали, заборы были камышовыми. Молодые девчата пели, когда ехали на поле на грузовой машине. В станице долгое время был всего один милиционер. Паспортов мы не имели - их выдали только в шестидесятые годы. Вместо денег в колхозе раз в год выдавали зерно. Только при Брежневе стало полегче. А какие дикие налоги были в сталинские и хрущёвские времена! Даже деревья не сажали, потому что за каждое надо было платить. А у кого была корова - должны были вырастить и сдать в счёт налога телёнка и 300 литров молока, ещё и с высокой жирностью. Даже за учёбу в школе с восьмого класса надо было платить. Поэтому наш седьмой класс, в нём, хорошо помню, мы учили Конституцию СССР, в 1947 году заканчивали около тридцати человек, а в восьмой пошли всего восемь - те, у кого были живы и здоровы отцы».
Как пережили голод?
«А как мы пережили голод 1947 года, когда в магазинах не было ни хлеба, ни муки, ни круп? Выросла в огороде кукуруза - ели только кашу из неё, ничего другого не знали, - пишет Евгения Молчанова. - К весне и кукуруза заканчивалась, рыбу с марта по май не ловили, потому что в нерест запрещено. Спасались мы только сушёной рыбой, которая с осени хранилась на чердаке. На улицах подбирали особо истощённых стариков, которых отвозили в здание начальной школы, где они либо выживали, либо умирали. В мае-июне началась уборка, и младшие школьники шли в пять утра на поля, чтобы искать оброненные колоски, а к двенадцати возвращались домой, чтобы идти в школу. Мне было уже пятнадцать лет, я приносила зерно, очищала от соломы и бросала в кастрюлю варить. Больше месяца мы не видели ни крошки хлеба, но с голоду не пухли. Позже читала в газете, что в 1947 году зерно ушло в Англию, Францию.
Первого января 1948 года от пекарни в центре станицы на несколько кварталов начал разноситься аромат хлеба - пекли его тогда на настоящих дрожжах, а не на химии, как сейчас. Продавали его по одному килограмму, выстраивалась огромная очередь, но мы всё равно были рады. В 1947-м мы - отец, мать и я - долепили глиной хату. Заготовили в конце октября камыш. Печник сложил печку, друзья накрыли крышу, вставили окна и двери. Утрамбовали и выровняли глиняные полы и с ноября стали жить уже в своей хате. Отец так надёжно всё укрепил на столбах, что хата служит мне до сих пор».
