Театр в театре: куклы превращаются в людей

 Краснодарский край, 10 апреля - АиФ-Юг. Кукольный театр ставит спектакли не только для детей, но и для взрослых.

Можно «быть всем»

Максим говорит громко и уверенно, жестикулирует прямо посреди аллеи парка. На него обращают внимание прохожие. Еще бы! Он настоящий актер!

– В детстве я кем только не хотел быть. Какой-нибудь сериал посмотрю, тут же: «Я хочу быть дальнобойщиком!» или «Хочу быть летчиком!». А зачем выбирать, когда можно быть всем, став актером, – вспоминает Максим и улыбается.

Его отец работал звукорежиссером в «Премьере» и часто водил маленького Максима на спектакли.

– Я пересмотрел все балетные и театральные постановки из репертуара «Премьеры», потом тетя еще больше подогрела мой интерес к театру – подарила мне пальчиковую куклу-попугая. И я стал устраивать дома спектакли, записался в театральный кружок, а после окончания школы поступил в музыкально-педагогический колледж.

Максим рассказывает, что в этом колледже было много практических занятий.После окончания перед Максимом встал непростой выбор, куда идти работать.

– На спектаклях Областного Театра Кукол я засыпал. Так что туда бы я работать точно не пошел, динамика не та, не по моему характеру. Театр Драмы тоже не выбрал. Если ты попадаешь туда, то можешь четыре года работать в массовке, махать рукой или охать. Такой карьеры я не хотел. Как и все, хотел сразу играть! Да и актер драмы ведет себя иначе – он говорит спокойно, размеренно, делает паузы. А кукольник весь в движении, он импульсивен, он даже живет быстрее. Так вот методом исключения я и попал в любимую и знакомую мне с детства «Премьеру» – в Новый Театр Кукол, - объясняет Максим.

Проделки домового

В Новом Театре Кукол люди и куклы – единое целое.

– Я отыграл здесь больше двадцати ролей и везде одновременно был и куклой, и актером, - говорит Михайличенко.

Максим уверен, что каждая кукла, словно живой человек, может иметь свой характер, свое настроение. Если кукла не хочет, чтобы ей управлял актер, она может даже сломаться.

– Вот наш Буратино был противным. За один спектакль его нос отклеивался восемь раз. А потом кукла вовсе потерялась в середине спектакля. Кукла из сказки «Огниво» пропала на два года и вернулась почему-то без штанов. Возможно, это проделки нашего театрального домового Макара. Все у него вечно спрашивают реквизиты: «Макарка, поиграл бородой и отдай!» – смеется Максим. – И они потом странным образом возвращаются.

По словам моего собеседника, то, что не сможет играть актер на сцене, сыграет за него кукла.

– Бывает кукла даже говорит не по тексту! – смеется Максим, – как-то моя кукла бобер-дуралей, который по сценарию нес всякую чушь, вдруг крикнул по-итальянски: «Аррива!». Ко мне никаких претензий! Это все кукла!

Фото: из архива Максима Михайличенко

На лице куклы иногда проявляются черты ее кукловода, и наоборот.

– Когда подряд играю много новогодних детских спектаклей, мне говорят, что я похож на волка, - говорит Максим. - А Питера Пена у нас играют два человека. Дублер и актер. Кукла одна, но у каждого она разная. И легко можно определить, кто в какое время ей управляет.



Фото: из архива Максима Михайличенко

Есть спектакли, в которых Максим сам играет куклу-марионетку:

– У каждой куклы, которую изображают актеры, своя поза. Все зависит от того, как ее держат нити. Вот я, играя куклу Панталоне в спектакле «Слуга двух господ», живот вперед выпячиваю, словно нить невидимого кукловода держит меня за живот.

Слуга двух господ

Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и я отправляюсь на спектакль «Слуга двух господ».

В этой постановке театр в театре: актер, который играет актера, который играет персонаж.

– Вот так запутано! Помогает маска. В ней ты другой. Она дает определенное настроение, движение, расстояние от актера к актеру. Сейчас сама всё увидишь, – провожает меня в зал Максим.

Маленький зал полон: люди сидят на табуретках между проходами. На их лицах улыбки и предвкушение чего-то чарующего и необыкновенного. Здесь ждут сказки и взрослые, и дети.

Несколько рядов кресел, а позади них балкон. Начинается спектакль, который с первой реплики выходит за рамки сцены и вовлекает в действо зрителей. Актеры стоят на балконе, беседуют между собой. Потом проходят вдоль рядов зрительного зала, пританцовывая. И вот перед зрителями красивая и помпезная Венеция.

Максим играет купца, отца одной из влюбленных героинь Панталоне деи Бизоньози (на фото справа). Максим здесь и живая кукла на сцене, и актер, управляющий куклой за ширмой. Яркая маска, желтый парик, выступающий нос. Скупой и занудный персонаж.



– Большинство масок в театре – родственные персонажи, они отличаются только незначительными деталями, именами, – рассказывает мне Максим после спектакля. – Мой Панталоне как раз относится к основным персонажам такой комедии. Жуткий скряга. Как в любой комедии делярда, есть слуги-обманщики и две пары влюбленных, которых вечно разлучают. Я вообще люблю Гальдони! За такие яркие персонажи!

Фото: справа кукла Максима купец Панталоне

Такие разные куклы

– Любая кукла на ниточках – называется марионеткой. Вот, кстати, Панталоне тоже марионетка, только штоковая. Шток – толстая проволока, прикрепленная к голове куклы, - объясняет Максим.



Максим управляет ногами и руками Панталоне с помощью четырех ниток, а вообще к марионетке может быть привязано бесконечное количество ниток. Они могут управлять и глазами, и всеми пальцами на руках и ногах. Нити держатся на деревяшке, под названием вага.

– Вот так дергаю, и Панталоне ножки поднимает, и катается, словно на качели! – смеется Максим.



– Бывают и гигантские марионетки, под метров десять высотой, но с такими актеры выступают только на венецианских карнавалах.

– Вот классическая марионетка, – рассказывает главный художник нового театра кукол Юлия Тучкова, – есть у нас куклы и тростевые, и перчаточные. Основная кукла нашего театра – планшетная, то есть кукла, которую ведет актер в открытую. – Но здесь у нас хранятся в основном марионетки. Они занимают много места, потому что находятся в подвешенном состоянии.



Тростевая кукла получила свое название от тростей, при помощи которых поддерживаются и приводятся в движение туловище, голова и конечности куклы. Еще ее называют верховой, потому что актеры ей управляют над ширмой. Если не перекидывать куклу с руки на руку, то у актера может развиться сколиоз.

– Долго на одной руке держать куклу тяжело, тем более такому рослому парню, как Максим, – смеется Юлия. – Нормальный рост для актера театра кукол 165 сантиметров, потому что высота ширмы всегда была и есть –170 сантиметров.

– Я вот приседаю, устаю, конечно, – говорит Максим.

– Актеры все выше и выше, а высота ширмы не меняется. Ведь, если ее сделать выше, невысоким актерам придется подпрыгивать, – говорит Юлия.

– А вот мой любимый ослик – перчаточная кукла! – смеется Максим, надевая морду тряпичного осла на руку.

«Я в театре ради искусства, а не ради 9700!»

В новом театре кукол актерская труппа состоит из пятнадцати человек, поэтому у каждого всегда есть роль, и не одна.

– Я здесь третий год, и меня этот театр затянул, словно наркотик, - говорит Максим. - Из него нельзя уйти, его нельзя бросить. Вот мой знакомый-актер бросил, ушел в «Магнит» работать, там, конечно, зарплата двадцать пять. И все же вернулся. Не смог жить без театра, хотя здесь платят немного. Знаете, как в «Камеди клаб» шутят: «Я в театре ради искусства, а не ради 9700!» Поэтому мы подрабатываем аниматорами.

Максим говорит, что в кукольном театре всегда есть колоссальная энергетика. Ведь на спектакли в основном приходят дети. Их забавно вовлекать в действие, чтобы они тоже играли свои маленькие эпизодические роли – ловили со сцены цветы в зале или летали, как бабочки.

– Дети заряжают энергией! Бывает, после четырех спектаклей хочется еще двадцать отыграть, весь на позитиве, как на пружинках. Так происходит, когда ты чувствуешь обмен энергией, отдачу зала. А, бывает после сорока минут первого отыгранного за день спектакля, ты уже падаешь от усталости. Это если зал равнодушен.

Фото: из архива Максима Михайличенко

– Когда играешь одно и то же, хочется каких-то перемен. Поэтому иногда без ведома режиссера мы меняемся текстами. Например, в спектакле «Добрый день чудес» у нас вместо волка упала в обморок лиса, - рассказывает Максим. - Главное, чтобы зритель не заметил этого. Все подумали, будто так и должно было быть по сценарию.

Ребята перевоплощаются на сцене за секунду:

– Болтаем за кулисами и тут же выходим на сцену «с нужным лицом», отыгрываем эпизод, возвращаемся: «Так на чем я остановился?». Легко входим и выходим из образа, - говорит Михайличенко.

По словам Максима, в театре есть место всему. И любви, и боли. И святости, и пошлости. И смеху, и печали. Ведь он, как и наша жизнь, многогранен. Ведь, как говорил Шекспир, жизнь – это театр, а все люди в нем – актеры.

Смотрите также:

• Пришел, поставил, ужаснулся! Ложное движение кубанской Мельпомены →
• Деградация кубанского театра, или Творческий завхоз →
• «Чудаки», или Пианино в кустах →