
Краснодарский край, 2 мая - АиФ - Юг. В семейном альбоме Клавдии Коплик есть пара фотографий. На них родня мужа. Внимание привлекает хмурый старик. «Это дядя мужа, Георгий Павлович Бурьян, - поясняет она. - При фашистах, в оккупацию, он был станичным атаманом. Некоторые его считали предателем. Но немало было и тех, для кого он навсегда остался героем».
Земляки кричали: «Любо!»
Ильскую фашисты заняли в августе 1942-го. Авангардные части вермахта ушли вперед. В станице остался немецкий гарнизон. Станичников согнали на сход: выбирать в помощь военной власти гражданскую. Нужны были староста и атаман. В старосты утвердили самовыдвиженца из числа обиженных Советами. Когда речь зашла о кандидатуре атамана, добровольцев не нашлось. Станичники не сговариваясь повернулись к Георгию Бурьяну. Почти все мужчины были на фронте. Остались женщины, дети и старики. В их числе и Георгий, родившийся в 80-х годах 19 века - самый авторитетный казак.
- Мабуть, Бурьяна?
- Бурьяна, а ще кого ж?
С удивлением и тревогой глядел Георгий Павлович на земляков.
- Та чи сказылысь?! Який я атаман?
Но народ уже кричал: «Любо». Раскрасневшемуся Бурьяну пришлось принять полномочия. Доказывать, что на советскую власть не обижен, а сыновья защищают родину на фронте, было нелепо. Более того, озвучивать такие доводы в качестве самоотвода было опасно для жизни.
Шесть месяцев оккупации станичники провели в страхе. Но когда фрица выбили, оказалось, что Ильская - одна из немногих, пережившая эти полгода с минимальными потерями.
Через местный полустанок время от времени проходили составы с «живым грузом» - кубанцами, отобранными для работы в Германии. Разнарядки поступали и в станицу. Подготовить столько-то человек. Комендант вызывал старосту и атамана. Составлялся список. Попадали в него молодые, здоровые женщины, справные хозяйки и отличные работницы. Однако поутру, когда за такой казачкой приезжала подвода, оказывалось, что она «До кумов на хутор пийшла», «За ажиной десь ходэ», «Хворае уж скиль недиль, краше у домовину кладуть».
Почти всегда оказывалось, что отправлять некого и зря паровоз стоит под парами. А станица шепотком полнилась: «Атаман ночью прийшол, казал Любку ховать, бо за ний прийдут», «И у нас быв, казал бечь Наталке».
Сарафанное радио и подвело. В феврале 43-го Георгия Павловича арестовали. Избитый, измученный, он дожидался смерти. Комендант обещал, что казнь будет показательная и страшная - другим в науку. Тем временем Красная армия наступала, а гарнизонное начальство в спешке готовилось к эвакуации. Уже рвались на окраине снаряды, свистели пули. Атамана отконвоировали к колонне советских военнопленных, которых гнали в Новороссийск.
Долгая дорога к дому
Пленных пароходом переправили через море, и казак оказался в глубоком немецком тылу, в концентрационном лагере. В победном 45-м узников освободили американцы. Большинство новых товарищей Бурьяна, советские солдаты и командиры, приняли предложение ехать в США. Им обещали лечение, еду, работу, жилье. Соглашались, потому что знали: по законам военного времени попавший в плен - «враг народа». На Родине ждет еще один лагерь, если не расстрел.
В Америке Георгий Павлович, жизнь проживший на Кубани, сильно тосковал. Небоскребы и авеню пугали. Снилась родная хата - чисто побеленная, с камышовым навесом. Вспоминалось рыжее поле, налитые зерном колосья, голубые проблески васильков меж ними. Сердце ныло за жену Ульяну, сыновей Ивана да Степана - вернулись ли хлопцы с войны?
Между тем международная обстановка накалилась - СССР и США вступили в долгий период «холодной войны». Казак расценил, что вернуться домой - а эта мысль была неотступной - сподручнее будет из нейтральной страны. Переселился в Австралию. Работал где придется и кем придется - благо крепок был.
Шли годы. Умер Сталин. Мечты о возвращении стали реальными. В 1956-м указом Президиума Верховного Совета СССР была объявлена репатриация. Советские граждане, оказавшиеся за границей в результате военных действий, получили возможность вернуться домой, не опасаясь репрессий. Атаман тут же засобирался «до дому». Накупил одежды, посуды, консервов и набор слесарных инструментов: газеты пугали - в СССР голод и разруха. Решивших вернуться ждет смерть. Атаману было все равно. Чужбина стала постылой.
И однажды старик, увешанный узлами, спрыгнул с полуторки в густую пыль родного проселка. Шел по станице, узнавая и не узнавая. Как-никак, прошло 15 лет. Вот и хата родная. Во дворе хлопочет сухонькая фигурка. Платок, повязанный до бровей. И вроде тот же самый фартук…
- Уля! - позвал жену. Негромко, почти про себя.
Ульяна услышала - сердцем. Выпрямилась, поднесла к глазам ладошку да так на землю и села.
Герой без звездочки
Много было слез и разговоров. Но говорили в основном родственники. Атаман на расспросы отвечал коротко: «Люды ныживуть усюду». И махал рукой. Пустое, мол. Отчет о житье-бытье семейства принял пристрастно, как настоящий хозяин, глава рода. Закаменел лицом, услышав весть о безвременной смерти на фронте сына Ивана. Распустились над улыбкой усы, когда сгреб в охапку внуков. Был один, а стало трое. Когда Степан вернулся, Ульяна постановила: негоже мальчонке сиротой быть. Велела Степану оставить бесплодную жену и сойтись с вдовой брата. Тот законную жену любил трепетно, но ослушаться не посмел. Мать заявила: «Батя б не гутарил, зараз батогом протягнул. Бо не було сиротину Бурьянов!»
Атаман, выслушав этот рассказ, одобрительно хмыкнул - совместные дети Степана и Фроси пошли в Бурьяновскую породу: крепенькие, «основательные» и серьезные.
Делами семьи глава рода остался доволен. Хозяйство работало как часы, домочадцы справлялись ладно. А его «завод», как убедился, что все в порядке, кончился. Мог часами сидеть, глядя в никуда. Конечно, были к нему вопросы у НКВД. Вызывали то в район, то в город. Возвращался мрачный, молчал по нескольку дней. Станичники донимали расспросами; не дождавшись ответов, разделились на два лагеря. Родственники Любок и Наталок доказывали, что Бурьян - герой.
Оппоненты ухмылялись: «И де ж ево гиройская звизда? Мабудь нимцы далы, а кенгуру зибралы?»
- Георгий Павлович своему племяннику, моему будущему мужу, привез из Австралии брюки, - рассказывает Клавдия Иннокентьевна. - Ткань толстая, прочная, фасон диковинный. Брюки эти Толе оказались велики, их прибрали в шкаф. Там они пролежали два десятка лет, пока не истлели. Никому из мужчин в роду не пришлись они по размеру - Георгий Павлович был необыкновенно крупный и могучий, подарки по себе выбирал. К сожалению, жизнь ломает даже самых сильных…
Он недолго прожил после возвращения. Атамана нашли повешенным. Он лежал мертвый в собственной постели. Горло перехлестнуто петлей, закрепленной на спинке кровати. Родные до сих пор не знают, сам ли он это сделал.
Правила комментирования
Эти несложные правила помогут Вам получать удовольствие от общения на нашем сайте!
Для того, чтобы посещение нашего сайта и впредь оставалось для Вас приятным, просим неукоснительно соблюдать правила для комментариев:
Сообщение не должно содержать более 2500 знаков (с пробелами)
Языком общения на сайте АиФ является русский язык. В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять.
В комментариях запрещаются выражения, содержащие ненормативную лексику, унижающие человеческое достоинство, разжигающие межнациональную рознь.
Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи.
Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Давайте будем уважать друг друга и сайт, на который Вы и другие читатели приходят пообщаться и высказать свои мысли. Администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарии или часть комментариев, если они не соответствуют данным требованиям.
Редакция оставляет за собой право публикации отдельных комментариев в бумажной версии издания или в виде отдельной статьи на сайте www.aif.ru.
Если у Вас есть вопрос или предложение, отправьте сообщение для администрации сайта.
Закрыть