Старшего брата бандеровцы расстреляли за отказ служить нацистам, отца угнали в лагерь смерти - тяжёлые воспоминания о военных годах Людмилы Обаль записал и прислал на конкурс «АиФ-Юг» «Война глазами детей» Иван Мишин из Темрюкского района Краснодарского края.
Тот, который не стрелял
«Мой отец, Иван Назарович Обаль, родился в украинском селе Лосятино Кременецкого района Тернопольской области, в многодетной семье, состоявшей из четырёх сестёр и двух братьев, - рассказывает Людмила Обаль. - До войны семья папы жила в Польше, но ужасное отношение поляков заставило вернуться на Украину. Когда немцы оккупировали территорию советской республики, всё трудоспособное население угнали на работу в Германию. Пожилых мужчин и тех, кто для работ был слишком молод, силой заставляли брать в руки оружие и воевать на стороне Гитлера. Старший брат отца, Устин Обаль, отказался делать это. Его сразу же расстреляли бандеровцы - прямо во дворе, на глазах семьи. И его родных должны были убить.
Я подошла к мальчику и обняла его дрожащие плечи. Парень рыдал. Он не мог убивать - перед ним стояли такие же мальчишки и девчонки, как он сам. И теперь он очень боялся, что бандеровцы расстреляют и его, и его семью. «Спасибо, сынок, ты спас моих детей!» - сказала ему мама. Мёртвое тело бандеровца мы дружно оттащили в разбомблённый сарай и забросали камнями. Мамочка сказала: «Дети, давайте помолимся! Боженька с нами!»
Мы помолились и пошли как можно дальше от родного дома».
Умирали от голода
«Папу забрали немцы. Он попал в лагерь смерти «Бранденбаур», - говорит Людмила Обаль. - Тяжёлый нечеловеческий труд, избиения, ужасный голод питали у пленных ненависть к фашистам.
«Мы строили для Вермахта оборонительные укрепления - противотанковые надолбы. И от этого сердце кровью обливалось. Фашисты думали, что эти укрепления помогут остановить продвижение непобедимой Красной Армии! - вспоминал папа. - Очень хотелось чем-нибудь навредить немцам. Но за малейшую провинность пленных расстреливали. Когда же мы закончили возводить укрепления, нас переправили в другой лагерь, «Готмул», где мы также умирали от голода и тяжёлой работы».
Во дворе лагеря стояли железные бочки, куда немцы выбрасывали пищевые отходы и заливали их водой. Фашист, стоявший на вышке с пулемётом, расстреливал тех пленных, которые подходили к бочкам. Порой он отворачивался в другую сторону, чтобы следить за работавшими. Тогда папа быстро подбегал и, рискую жизнью, зачерпывал ладонью что-нибудь, что можно было положить в рот, клал за пазуху. И так же быстро возвращался. Другой пленный, Семён, тоже решил попробовать сбегать за пропитанием, но промедлил, и его расстрелял фашист с вышки.
Однажды немцы накормили пленных досыта вкусной едой. Узники решили, что после этого их обязательно расстреляют и стали прощаться друг с другом. Но в полдень в лагерь приехали немецкие фермеры, которым нужны были рабочие руки, и стали выбирать себе узников покрепче».
Месть Гансу
«Так я попал на работу к фермеру, который жил около Любека, - вспоминал отец Людмилы Обаль. - Огромные поля овощей, цветущие сады, крупный рогатый скот, конный двор - уход за таким хозяйством требовал много сил. С фермером нам повезло - он не был жестоким и хорошо кормил нас. Особо трудолюбивых даже поощрял. Но вот его сын, Ганс, обращался с русскими рабочими как настоящий фашист. Был он невысокого роста, толстый, лысый, много пил и неплохо говорил по-русски, потому что воевал на восточном фронте, был дважды ранен, поэтому и вернулся домой - из-за ранений сильно хромал на правую ногу. Из проволоки Ганс сделал себе плётку, которой избивал работавших у отца мужчин и женщин. Бил так, что кожа лопалась. Рабочие так и прозвали его - «Железная плётка». Однажды он стал приставать к девушке, звали её Галей. Та врезала немцу пощёчину. Он повалил её на землю и плёткой забил до смерти. Я работал на конном дворе, ухаживал за лошадьми. Однажды пьяный Ганс начал при мне избивать молодого парня, Васю. Я бросился к нему, вырвал плётку и прокричал: «За что ты его бьёшь?» - «За то, что он русский», - ответил Ганс».
Когда немцы оккупировали Украину, всё трудоспособное население угнали на работу в Германию.
Отца немецкий садист не тронул, потому что уважал его - Иван Обаль хорошо знал лошадей и умело ухаживал за любимым конём немца. Но у отца уже кипела ненависть к Гансу, он только и думал, как отомстить ему. И вот шанс представился. На следующий день фермер-отец уехал в Любек, а по обыкновению пьяный Ганс пошёл к работающим русским с плёткой в руках. Чтобы выбрать новую жертву, Иван увидел Ганса и направился к извергу со словами: «Захромала твоя любимая лошадь». Они вместе направились в конюшню, где отец вырвал у немца плётку из рук, повалил его на пол и обрушил град ударов, изрубив спину до костей. Оставив сына фермера в конюшне бес сознания истекать кровью, Иван, прихватив железную плётку, вскочил на коня и ускакал. Проехав вёрст сорок, он оставил лошадь на зелёном лугу, а сам спрятался в заброшенном сарае. Искали беглеца по всей Германии. А он днём прятался, ночью шёл в сторону Польши. Питался ягодами, которые висели на кустах. В Польше отец зашёл в ближний к лесу дом. Там жил муж с женой, пятеро их сыновей воевали на стороне Гитлера. Он попросился переночевать, назвал себя Янеком. Поляки пригласили его поужинать, а сами внимательно следили за гостем. Папа знал их обычаи, поэтому перед едой помолился, прочитал «Матку Бозку» (Матерь Божья). Это вроде бы успокоило хозяев, но отец не спал всю ночь, боялся, что его всё-таки сдадут немцам».
Дорога домой
«Утром поляки дали ему еды и показали куда идти, чтобы попасть на Украину, - продолжает Людмила Обаль. - Отец прошёл 600 км и добрался, наконец, до родного села Лосятино. Он заглянул в окно своей хаты и увидел там немцев. Поэтому спрятался под пол в конюшне, где пролежал трое суток. А на четвёртые сутки Красная армия освободила село. Семья была в шоке, когда увидела живого Ивана. Деревянные колодки после долгого похода прилипли к ногам - их отмачивали, отпиливали, отрывали от стоп отца. Когда папа выздоровел, то не смог сидеть без дела. Видя, как бандеровцы убивали мирных людей, он попросился на работу в КГБ. После тщательной проверки его взяли извозчиком. Но когда было нужно, отец брал в руки автомат и помогал уничтожать лесных братьев. За это бандеровцы мстили ему и родственникам - его родному дяде, Никите Обаль, работавшему председателем колхоза, перерезали горло на глазах детей.
В 1944 отца направили работать на электростанцию в Сталиногорск, где он и трудился до конца войны. Потом вся семья переехала на Донбасс, всю оставшуюся жизнь папа работал шахтёром и часто повторял нам: «Какие вы счастливые, молодёжь! Не видели ни войны, ни разрухи, ни голода!»
В 2003 году папы не стало. Бандеровцы вырастили два поколения фашистов, начали войну на Донбассе. Я теперь живу на Кубани, украинскую пенсию Россия увеличила мне в два раза. Здесь я счастлива и уверена, что Россия никогда и никому не даст меня в обиду, защитит моих детей».
