Клару Отрожко из Анапы судьба хранила. Во время Великой Отечественной войны она была ребенком, но прекрасно помнит, как с мамой и маленькой сестричкой спасалась от нее. И в этом спасении не раз большую роль сыграл случай. Сначала они попали в предпоследний товарный вагон, который чудом уцелел во время взрыва. Потом семью спасла потерявшаяся туфелька младшей сестренки. Еще одним спасителем оказался немецкий офицер. Его дочь звали Кларой - точно так же, как героиню публикации «АиФ-Юг».
Чудо уберегло от смерти
«Я родилась в Краснодаре 4 мая 1937 года, - рассказывает Клара Ивановна. - Родители назвали меня Кларой в честь революционерки Клары Цеткин. На то у них были основания. Моя бабушка Прасковья Андреевна Морозова была участницей революционного движения Краснодара. Ее портрет долгое время висел в краснодарском Доме железнодорожников. А мой папа Иван Корнеевич Ляшенко был дежурным станции Краснодар 1.
Когда началась Великая Отечественная война, всех мужчин-железнодорожников призвали в армию защищать Родину. А их семьи быстренько погрузили в товарные вагоны, и поезд направили в Новороссийск. Потом по морю нас должны были отправить дальше. Бабушка, мама, я и моя сестричка, ей было всего два годика, ехали в предпоследнем вагоне.
Мы не успели добраться до станицы Верхнебаканской (20 км от Новороссийска), когда немецкие самолеты разбомбили состав. В живых остались только пассаиры двух последних вагонов. В страшной суматохе спрыгивали люди из уцелевшего состава и бежали по кукурузному полю в сторону недалеко стоящего ангара. Но вражеские самолеты расстреливали бегущих. Спрятаться было негде. А тут еще беда, сестричка потеряла туфельку и мы вернулись за ней. И в это время, бомбы, сброшенные с самолета, разбили ангар. Это было то еще зрелище – взрыв, полыхнувшее здание… Гул, шум и нечеловеческие крики. Люди, успевшие добраться до, казалось бы, спасительного убежища погибли в одночасье. Мы развернулись и что есть сил кинулись в сторону леса. Но и там было страшно находиться. То там, то тут самолеты беспрестанно скидывали бомбы».
Ели ягоды и пили из ручья
«Но наконец, все стихло, и мы смогли передохнуть, - продолжает Клара Отрожко. – Правда, особенно расслабляться не было возможности. Надо было хоть что-то съесть. Скитались долгое время. Питались ягодами, водичку пили из ручейков, спали под кустарниками и деревьями. Только в то время, когда в лесу не было взрывов. Мы - обе девочки - заболели корью, лечить нас было нечем, а потому мы детьми получили осложнения на всю жизнь. Сестричка на уши, я - на глаза.
Через некоторое время стало понятно, что так долго не протянем. Правда, понимали, что из леса выходить опасно, но мама все-таки решила добраться до дома, который стоял на окраине станицы, и попросить для нас, детей, хоть какой-то еды. Хозяйка не отказала - принесла небольшой кусочек старого сала. Мы были счастливы!
Запах партизанского хлеба помню всю жизнь, он был символом нашего спасения.
Через какое-то время нас приютила одна станичница. Самое яркое впечатление того времени, как в Верхнебаканскую вошли немцы - я собственными глазами видела, как солдаты спускались с горы под барабанный бой».
«У меня будет две Клары»
«В дом, где мы жили, вселили немецкого офицера, - вспоминает Клара Ивановна. - Немец долго смотрел на меня, а потом достал из кармана фотографию, на ней была изображена маленькая девочка, похожая на меня - в таком же платьице в горошек и бантом на голове.
И тут он говорит маме: «Это ваша Клара, у меня тоже дочь Клара, она очень любит меня. Вот закончится война, и я увезу вашу Клару в Германию. У меня будет две Клары». Мама от этих слов чуть с ума не сошла. Но обошлось.
Как-то наш постоялец пришел домой взволнованный и подозвал женщин: «Немецкое командование вывесило объявление «Всем русским явиться к магазину, будет с жителями говорить большой немецкий чин». И я вас прошу, обойдите своих, предупредите, чтобы они не ходили, может быть стрельба».
Мама и женщины постарались предупредить всех, кого могли. Но среди станичников были и такие, кто говорил: «Чего ж не сходить! Не будут же они стрелять в мирных людей».
Я даже спустя годы не знаю, чем закончилась та встреча. Потому что случилось следующее. В тот же вечер офицер подогнал к двери дома полевую немецкую кухню на колесах и сказал маме, чтобы мы быстренько перебирались в машину, но чтобы все легли на пол. Мы так и сделали. Что вы думаете? Нас привезли в партизанский отряд недалеко от Кубани. Когда кухня подъехала к партизанам, нас на руках сняли советские солдаты и стали целовать. Наверное, каждый вспоминал свою семью, детей. Между тем командир быстро переговорил с человеком, который нас привез и машина уехала».
Самый вкусный партизанский хлеб
«Мы были голодными и нас сразу покормили хлебом и кашей, - говорит Клара Отрожко. - Вы не представляете, как это было вкусно! Тот запах партизанского хлеба помню всю жизнь. Он был символом нашего спасения.
Наконец закончилась война. Отец вернулся с ранением. Мы жили в Краснодаре. Мама была среди тех, кто восстанавливал разбитый мост через реку Кубань, приходила усталая и мокрая.
Мы с сестрой окончили Краснодарский институт пищевой промышленности, позже он стал политехническим. Наши дети пошли по нашим стопам. Я вышла замуж. Мы часто ездили к родителям мужа. Моя свекровь, Дарья Ивановна Отрожко, проживала на втором отделении зерносовхоза «Ейский». Когда я впервые попала в ее дом, мое сердце взволновано забилось - на столе стоял свежий хлеб, а какой запах от него исходил! Я обняла маму мужа и расплакалась. Стоит ли говорить, что к каждому нашему приезду нас ждало это самое вкусное угощение! А мама Даша гордилась тем, как мы бережно относимся к каждому кусочку».
