Восемь кубанских мастеров декоративно-прикладного искусства стали участниками 7-й всероссийской выставки-ярмарки «Ладья–2010». Она была приурочена к 20-летнему юбилею Ассоциации народных художественных промыслов России. Среди приглашенных была и Алла Сухомлинова из Краснодара, мастер по лоскутному шитью и руководитель студии «Меланка».
Спиридон-Солнцеворот
Я словно оказалась на берегу чудного моря. Волны ярких разноцветных ситцев теснились на длинном деревянном столе, «выплескивались» за его край. А у стены стоял задорный и нарядный матерчатый парубок, прижимая к груди алое деревянное колесо.
– Спиридон-Солнцеворот, – пояснила, заметив мой интерес, Алла Витальевна Сухомлинова. – Его день приходится на 25 декабря – день зимнего солнцестояния. В древности считали, что светило нарождалось, когда в народных обрядах участвовала эта кукла. А колесо Спиридона скатывали с горы и сжигали вместе с другими символами солнца, приговаривая: «Колесо, гори, катись, с весной красной воротись!» Сжигали и куклу, но без одежды, предусмотрительно оставляя ее для следующего праздника. А в огонь бросали всякое старье, чтобы забрал Спиридон с собой все ветхое и негодное, высвободив силы для новой жизни. Кстати, Солнцеворот – кукла сугубо мужская. Она дарится хозяину дома, чтобы тому легче было «рулить» в своих мужских делах. А еще Спиридон-Солнцеворот открывает собой святочную коллекцию тряпичных обрядовых кукол, выполненных студией «Меланка».
Это объединение возникло по инициативе Аллы Сухомлиновой. Сначала собирались в гостеприимном «Арт-союзе». Потом, когда там стало тесно, «Меланку» приютил художественный музей имени Ф. А. Коваленко.
Название студии подарила «крестная мама» «Меланки» – Ирина Владимировна Агеева. Она известна на всю Россию как народный мастер, собиратель и открыватель различных типов русской куклы. Живет и работает в Туле, а родом из станицы Павловской. Каждый ее приезд становится мастер-классом. В студии в основном женщины. Средний возраст лет сорок – сорок пять, но выглядят минимум лет на пять моложе. У всех – высшее образование, у многих – не одно.
Среди них не только медики и педагоги, но и журналист, и математик, и даже специалист по системам управления. У каждой своя дорога, приведшая к увлечению старинными ремеслами, своя судьба. Поэтому, какие бы куклы рукодельницы ни делали: филипповки, вишенки или куделихи, – при общем единстве традиции, все они индивидуальны и хоть чуть-чуть, но отличаются друг от друга. Прежде всего – по цвету.
Но самое оригинальное шитье у Аллы Сухомлиновой. Может быть, потому, что и профессия у нее необычная.
Солдат объективного контроля
Подразделение, где служила солдат Сухомлинова, считалось одним из важнейших в вертолетном полку. Оно и называлось соответственно – группа объективного контроля. В восьмидесятые–девяностые годы компьютеров в отдаленных гарнизонах еще не было. Вот и вглядывалась Алла в экран дешифровального аппарата – правильно ли соблюдено полетное задание. Не было ли нарушений летной техники. Это требовало напряженного внимания. Бывало, что смена длилась часов десять–двенадцать. Усталость накапливалась такая, что сбросить ее не удавалось долго.
В авиацию Алла попала вслед за мужем-летчиком, с которым объехала весь Советский Союз. Но скидок рядовому Сухомлиновой не делали. Тоненькая, черноглазая, она овладела отлично всей солдатской наукой – научилась стрелять, маршировать и строевые песни петь звонче всех.
Но со временем Алла стала все больше увлекаться рукоделием. Как-то раз, тревожно ожидая мужа после полетов, она поняла, что красота, выходящая из-под ее пальцев, словно омывает душу.
И отступают усталость, напряжение, тревога, будничная суета. Так и превратилось обычное увлечение в художественное творчество.
С годами Алла превратилась в Аллу Витальевну. Демобилизовалась. Но если на ее бережно хранимом военном кителе всего две медали за отличную службу, то уже не счесть разнообразных премий и наград, полученных Сухомлиновой на различных конкурсах, фестивалях и выставках в жанре лоскутного шитья…
Второе рождение жанра
– Что это? Если в общем, то это рукоделие, развивающее художественный вкус, воспитывающее терпение, приучающее к аккуратности и просто приносящее удовольствие, – со свойственной педагогам подробностью объясняет мне Алла Витальевна.
Ныне этот жанр переживает второе рождение. Несмотря на общность корней, данный вид рукоделия имеет ярко выраженные национальные особенности. Поэтому называется по-разному. В
Европе его именуют «пэчворк», от английского «лоскут или заплата, работа с ними».
В Америке – это «квилтинг», что означает «стегать, простегивать».
До недавнего времени лоскутное рукоделие считалось самым «молодым». Но археологи время от времени вносят поправки в дату его рождения. Вероятнее всего, его родина – Китай и Египет. Ведь самое древнее изображение предметов одежды с применением квилт-техники было найдено на вырезанной из слоновой кости фигурке фараона, датированной 3400 годом до нашей эры.
В Европу стеганую или сшитую из лоскутов одежду завезли в одиннадцатом веке рыцари – участники 4-го крестового похода. Они носили ее под доспехами для комфорта.
В дальнейшем европейские мастерицы стремились для «пэчворка» использовать дорогие элитные ткани.
В Америке квилтами называли одеяла, которые привезли с собой переселенцы. По мере снашивания их латали всяческими имеющимися под рукой материалами. Метрополия находилась далеко. Обживаемая страна была большой и бедной. Немногие смельчаки кочевали семьями. Наверное, поэтому они придали обычному хозяйственному делу черты действа и коллективного творчества.
На квилтинговые вечеринки собирались не только женщины, но и мужчины. Дарением квилта, сшитого родными и друзьями, отмечалось совершеннолетие юноши. Были и одеяла-«автографы», что вручались на долгую память. Но уже в XIX веке граждане США поняли, что это не просто предметы быта, а произведения народного искусства. Эту «эстетизированную бедность» стали собирать в коллекции самые престижные заокеанские музеи.
А настоящий бум увлечения лоскутным шитьем пришел вместе с модой на фольклор в семидесятые годы прошлого века.
Русский вариант квилт-петчинга
Казалось, и тут Россия отстала от всего мира. За рубежом проходили молодежные фестивали петчинга. Заплаты украшали наряды и изделия самых стильных дизайнеров. А у нас лоскутные одеяла шили старушки в глубинке, никак не могущие забыть время нищеты и повального дефицита. В селах и станицах по традиции дарили фабричные стеганые одеяла в приданое молодоженам на свадьбу и младенцам на крестины.
Но недаром говорят, что русские долго запрягают, да быстро ездят. Дошло увлечение индивидуальным ручным трудом в эпоху всеобщей механизации и до наших рукодельниц. Алла Витальевна давно освоила эту заморскую технологию. Да как! «Розовый сад» – так называется ее покрывало, которое экспонировалось на выставке «Мир женщины» в Историко-археологическом музее-заповеднике им. Е. Д. Фелицына.
Поскольку я далека от рукоделия, то могу только пояснить, что выполнена работа в стиле «крези» (от английского «безумство»). То есть вольно разбросаны по полю свободно собранные бутоны из лоскутков разного размера. Вроде бы никакой тайны. А кажется зрителю, что перед ним где-то вдали цветущие заросли кубанских то ли абрикосов, то ли персиков. И это так красиво, как бывает только во снах, мечтах и воспоминаниях.
Кстати, «Розовый сад» позволяет почувствовать знающему человеку свое родство с рукодельницами далеких стран. Это покрывало сшито из шести-угольников. В России их называют сотами, в Европе – французским букетом, в Японии –панцирем черепахи. На самом же деле это один и тот же элемент, который используется лоскутницами всего мира и по сей день.
А рядом в витрине другая ее работа – сугубо национальные разноцветнолоскутные утюжки-шкатулки. Ручки у них из катушек, и собираются они друг в друга по принципу матрешки. В прошлом году эти поделки имели большой успех на столичной выставке народного творчества, которая проходила в музее на Поклонной горе. Недаром Алла выставила их под девизом «Хоть в станице, хоть в столице утюжок мой пригодится».
Из глубины веков
– Увлечение лоскутным шитьем сохранялось, – вспоминает Алла Витальевна, – но вдруг ко мне стали «приходить» куклы. Казалось бы, случайно. Сначала подарили одну, потом еще несколько. И они меня заворожили.
Сухомлинова говорит о тряпичной – хоть обрядовой, хоть игровой – кукле как о существе одушевленном. Конечно, ни она, ни ее высокообразованные ученицы ни в магию, ни в привороты-заговоры не верят. Но все-таки есть в этом изделии женских рук некая тайна.
Вот, например, какими словами описать то, что делают сейчас женщины из «Меланки»?
– «Шьют» – не подходит по смыслу, потому что в этом процессе не применяются ни ножницы, ни иголки. Как мозаика собирается кукла из лоскутов. В каждой несколько десятков секретов. Где и какая веревочка или тесемочка должна каким именно узелочком быть завязана или косичкой сплетена,– объясняет мне журналист Лена.
– Но ведь это секрет, не видимый постороннему глазу?
– И традиция, и символы, – поправляет меня собеседница. – Секреты наших пра-пра… бабушек, которые мы вытаскиваем из небытия. И эта ниточка глубоко ведет нас в историю.
Эта история теряется во тьме веков. Тогда куклу создавали из куска ношеной домотканой одежды, вобравшей в себя тепло изготовивших ее рук и пропитавшейся трудовым потом. Считалось, что так кукле передается частичка жизненной силы. А сам процесс ее изготовления вроде бы повторял таинство рождения. Кстати, на Кубани есть собственная, нигде больше не встречающаяся кукла-«пеленашка». Это початок кукурузы, завернутый в платок, не перевязанный ленточкой. Чем не младенец? Играть с ним в дочки-матери девочка начинала буквально с младенчества, попутно впитывая традиционное крестьянское миропонимание.
Но яркие лоскутные куклы, похожие на те, что делают народные мастера, родились сравнительно недавно вместе с появлением в России фабрик, производящих разноцветные пестрые ситцы и прочие хлопчатобумажные ткани. Их полотно было шире домотканого и при крое оставались куски различных размеров и форм.
И кукла тоже расцвела, продолжая жить и как игровая, и как обрядовая, и как обереговая. Но, соединяя в себе христианское миропонимание с языческим, она существовала в глубинных слоях народной жизни. В 1860 году кукла была случайно обнаружена просвещенной частью российского общества. Поразила красотой и изяществом на выставке в Румянцевском музее и – вновь была забыта. Впрочем, такая трагическая доля выпала многим произведениям русского народного творчества. Включая и его вершину – иконы.
Поэтому специалисты продолжают свой поиск. Также Ирина Агеева за последние пятнадцать лет разыскала более 70 различных вариантов лоскутных кукол. Среди них – и специфические кубанские.
Мы беседуем, а на большом столе, одна за другой, выстраиваются куклы, которым предстоит принимать участие в соответствии с народным календарем в святочных гуляниях.
Рядом с удалым парубком в синих шароварах в желтый горошек, Спиридоном-Солнцеворотом, стоит красавица Каляда. Ее день наступит 6 января, когда пойдет эта справная бабенка колядовать под Рождество – петь, плясать и добра желать. У нашей кубанской Каляды одна узнаваемая особенность: руки сжаты кулачками. Ведь она несет добро в дом и боится его выпустить. У пояса – мешочек с хлебом-солью и пучок злаковых из нового урожая. В руках, как и положено, рождественская звезда горит.
Сама же Каляда – красивее, дороднее и богаче, чем ее сестры из других губерний.
Надо лбом прическа наверчена, наряд должен быть сшит из самой новой и добротной ткани.
– А вот и сама Меланка, – показывает Алла Витальевна свою героиню. – Платок у нее тоже завязан по-местному, по-кубански.
А я удивлена: оказывается, у Меланки, кроме традиционной разукрашенной козы – символа плодородия, которую непременно нужно трижды обвести вокруг накрытого стола в день святой мученицы Меланьи под Старый Новый год, есть еще и целая свита. Но тут возможны варианты. Может быть Меланка невестой жениха Василя. А может – матерью двух дочерей, одна из которых обязательно – подросток. Наверное, для того, чтобы было кому передать традицию и обряд меланкования.
Все святочные куклы – в новых нарядах. Но есть такие куклы, как и одеяла, куда и сегодня включаются лоскутки от ношеных вещей. Вот кусочек от бабушкиного халата, папиной рубашки, сестриной кофточки, дочкиного выпускного платьица. Смотришь на такую сборную вещь, и на сердце становится теплее. Сами рукодельницы лоскутный жанр называют «По волне моей памяти».
По этой волне возвращаются на Кубань традиции народной культуры. То, что и составляет нравственную, этическую ДНК любой нации.