Изучая род, многие часто рисуют семейное древо. Мало кому удаётся добраться до самых корней, но семейные ветви установить не так сложно. При условии, что представители фамилии общаются. Надо сказать, что занятие это увлекательное и затягивающее. Каждый факт, небольшие подробности заставляют по-новому увидеть историю своего рода. И в очередной раз понять, что кровь - не вода, и на протяжении столетий черты характера будут передаваться из поколения в поколение.
Кто такие уорки
О части своей семьи я рассказала в материале «Бабушкин сундук», который одним из первых был опубликован в проекте «Семейная сага». В том материале я упомянула, что моя бабушка Разиет была родом из аула Джиджихабль - отец был Мугу, а её мать Мелечхан - из рода Хутызов.
Прабабушку Мелечхан я прекрасно помню. Она часто бывала у нас в гостях, несмотря на возраст, всегда очень хорошо выглядела, говорят, в молодости была невероятной красавицей. Впрочем, красотой славились и все её сестры - их было четверо, а их брат Исмаил был одним из уважаемых представителей рода. Всю свою жизнь посвятил педагогике, начинал простым учителем, потом стал завучем, а затем директором школы. Позже был заместителем директора автодорожного техникума в Майкопе.
А вот на долю их родителей, старших Хутызов - Асият и Заурбеча, выпала непростая судьба. Рассказать о них я попросила Асланбия Исмаиловича Хутыза, двоюродного брата моей бабушки.
«Мой дед, папин отец, Заурбеч, родился в 1865 году, почти сразу после Кавказской войны. Он был из уорков, так у черкесов называли дворян».
Хутызы родом из аула Джиджихабль. До революции он принадлежал князю Джедже. Уорки - это придворные дворяне.
«Уорки были довольно зажиточными людьми, - говорит Асланбий Исмаилович. - Но в первую очередь они должны были обладать хорошим конём, сбруей, быть достойными воинами. В их обязанности входило сопровождать пши (князя), защищать земли от набегов. После революции, конечно же, всё изменилось».
Аульский старшина
Дед Заурбеч был священнослужителем - сначала муэдзином, потом стал имамом. Муэдзин, это тот человек, который призывает к молитве. А имам - это тот, кто ведёт службу. К слову, в исламе этот человек пользуется непререкаемым авторитетом. Его, как правило, избирают. Неудивительно, что Заурбеча Хутыза выбрали на эту должность. Он был достаточно образован, владел тремя языками - арабским, русским и, конечно же, родным, адыгейским.
Надо сказать, что имам был в авторитете не только у своих.
По словам Асланбия Хутыза, его дед, да и вся семья была в хороших отношениях и с соседями - казаками. Более того, краснодарский атаман выделил дяде Заурбеча - бричку и назначил его старшиной. Закрепил за ним несколько ближайших аулов, чтобы тот оказал влияние на своих соплеменников-черкесов и уговорил их не уезжать за границу.
«Конечно же, многие зажиточные семьи после революции не хотели расставаться со своим добром, и, чтобы сохранить его, да и себя, пытались уехать. Новая власть пугала. Ещё вчера люди, обладавшие какими-то ценностями, должны были отдать своё имущество колхозу и стать такими, как все. Это в лучшем случае. Не так давно отгремевшая Кавказская война тоже оставила след в душе народа. А вдруг всё повторится? Поэтому многие покидали родные земли, надеясь обрести дом в Турции, мол, там живут единоверцы. Надо было объяснить людям, что всё не так просто - без знания языка на чужбине обустроиться будет нелегко».
Деду вменили, что он вёл антисоветскую деятельность и был кулаком.
Мухаджирство коснулось почти каждую семью. Например, моя прабабушка по материнской линии родом из Ассоколая из семьи Катмамбетовых. Замужем она была за одним из сыновей князя Хаджемукова (родовой аул так и назывался Хаджемукохабль, ныне это станица Дондуковская). Когда произошла революция, Хаджемуковы не захотели жить при Советской власти и решили уехать. Уже моя бабушка рассказывала, как они вывозили имущество - погрузили всё на 12 подвод, к ним же привязали скот и отправились в сторону моря, чтобы на корабле переправиться на другой берег. Удалось ли всё доставить на новую землю в сохранности, большой вопрос. Так уезжали многие, земли пустели, и задача была - остановить этот поток.
Пострадал за веру
Асланбий Исмаилович рассказывает, что в 1930-40-х годах только в ауле Джиджихабль было четыре мечети.
«Что раньше собой представляла мечеть? Это обычные дома, где люди молились, - говорит он. - Я начал свой рассказ с того, что мой дед свою карьеру священнослужителя начал с того, что был муэдзином, призывал людей к молитве. Во дворе была высокая лестница, на которую он взбирался и оповещал людей о том, что пришло время. А напротив нашего дома через дорогу находился двор Мугу. Туда аульчане ходили молиться».
Был в Джиджихабле Хаджа – Магомет Мугу. Для того времени Хаджа считался образованнейшим человеком - он окончил религиозную школу в Самарканде, совершил хадж в Мекку. И был главным среди священнослужителей.
К слову, со временем Хаджа Магомет и Заурбеч Хутыз породнились. Заурбеч выдал замуж свою дочь Мелечхан (мою прабабушку) за сына Хаджи Даута.
Правда, и Магомет Мугу, и Заурбеч Хутыз позже стали жертвами репрессий. Сначала посадили Хаджу, он умер в тюрьме, а потом арестовали Заурбеча.
«За что пострадал мой дед? В сталинской конституции 1936 года не было запрета на вероисповедование. И Заурбеч продолжал служить в мечети, объяснял другим, что человек имеет право молиться, - продолжает Асланбий Исмаилович. - А позже его обвинили в том, что он выступает против Советской власти, против колхозов, хотя он сам работал в колхозе. Но время было такое, людей перемалывало, как жернова. Бабушка Асият рассказывала, что, когда за дедом пришли, он сильно болел, практически не вставал с постели. Но никого это не остановило - представители НКВД его в нижнем белье вытащили из дома, погрузили на подводу и отвезли в тюрьму. Уже во взрослом возрасте я решил узнать, что же произошло с моим дедом, и отправил запрос в КГБ. Мне ответили, что ему вменялось в вину то, что до Октябрьской революции он являлся аульным атаманом, имел кулацкое хозяйство и вёл антисоветскую агитацию. В декабре 1937 года его приговорили к расстрелу. Ему было 72 года. Позже, его реабилитировали, посмертно».
Выполнила завет мужа
Бабушка Асият с пятью детьми осталась одна. Перед смертью дед Заурбеч наказал ей, чтобы как тяжело ни пришлось, она не мешала сыну учиться. Обещание, данное мужу, женщина сдержала - сын Исмаил получил хорошее образование, да и в дальнейшем был достойным сыном своего отца.
Были у нас и особые гости, когда они приходили, нам, детям, запрещали шуметь и баловаться. Это были жители хутора Городского, который располагался неподалёку. По рассказам бабушки, земли этого хутора раньше принадлежали Хутызам, а люди, которые к нам приходили, оказывается, раньше служили нашей семье. К тому времени, которое я вспоминаю, земли давно отобрали, да и всех уравняли, а отношения на долгое время сохранились тёплыми. Бабушка их называла не иначе как «тибляэгъэ», что означает близкие люди.
…Этот рассказ, я начала с того, что некоторые вещи, заложенные на уровне генов, передаются вне зависимости от того образа жизни, который мы ведём, от общества, в котором находимся.
Сам Асланбий Исмаилович сделал хорошую карьеру - он до сих пор работает в строительной отрасли, получил звание Почетного строителя РФ, награжден медалью «Слава Адыгеи», имеет другие многочисленные награды. В своё время занимал партийные посты.
«Старики говорили, что в жизни всё повторяется, наверное, это так и сеть, - рассуждает он. - После того как СССР распался, люди опять повернулись к вере. В Майкопе построили мечеть, появились молельни. Я сам стал изучать религиозную литературу, переводил с адыгского на русский и наоборот. Стал делать намаз и даже написал рекомендации, как правильно совершать мусульманскую молитву, позже написал две книги, касающиеся веры. А через какое-то время понял, что готов совершить хадж в Мекку. Должен сказать, что к этому надо серьёзно готовиться - и морально, и физически. Это было лет 20 назад, в Мекку мы отправились группой из 30 человек. Впечатления - незабываемые. Понимать, что ты находишься на земле, где был пророк, там же совершить молитву. Наверное, это один из самых ярких моментов моей жизни. Когда вернулся, я понял, что сделал очень важное дело, и мой дед, мною бы, наверное, гордился».
Ксати, Асланбий Исмаилович вырастил трёх сыновей, старшего из них зовут, как и деда - Заурбеч.
