Доктор социологических наук, философ и писатель Айтеч Хагуров рассказал «АиФ-Юг» о том, как коронавирус стал очередным предупреждением для человечества и почему россиян не особо напугал. Объяснил, почему аграрный сектор всегда был для России судьбоносным, а село - элементом геополитики; чем отличается отношение к деревне фермера, в ней живущего, и крупной компании, просто зарабатывающей на земле.
Задуматься о последствиях
Федор Пономарев, «АиФ-Юг»: Айтеч Аюбович, карантин заставил людей по-другому смотреть на деревню - всё-таки проводить время в собственном дворе куда приятнее, чем в квартире. Как вы думаете, может пандемия вернуть людей в село?
Айтеч Хагуров: Некоторых, думаю, может. Но вопрос это объёмный - надо ведь чтобы не только люди по-другому воспринимали деревню, но мировое сообщество, государство изменили политику по отношению к ней. Конечно, коронавирус - очень серьёзный сигнал. Всё-таки жизнь на Земле складывалась миллионы лет, и в ней заложены различные защитные механизмы, пока нам не известные. А мы насилуем Землю, уничтожаем её. Можно гипотетически представить, что сама планета в порядке самозащиты пошлёт такой вирус, против которого наша цивилизация будет бессильна. О таких вещах тоже надо задумываться и менять политику по отношению к научно-техническому прогрессу, человеку. Более разумно организовывать жизнь на Земле.
- И что же, на ваш взгляд, нужно делать?
- Необходимо глубокое переосмысление цивилизации. В конце XX века человечество призадумалось о том, куда оно движется. В 1992 году на знаменитой конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро не только умом, но и сердцем выработали концепцию устойчивого развития. В концепции говорится, что так дальше жить нельзя - научно-технический прогресс в XX веке был однобоким. Он не сопровождался нравственным, духовным развитием. В итоге человек оказался самым опасным хищником на Земле - когда открываешь Красную книгу, приходишь в ужас от того, сколько видов животных и растений мы уничтожили. Беда в том, что и себя самого человек может уничтожить. Вывод один, его озвучил великий антрополог Клод Леви-Стросс: если XX век был столетием научно-технического прогресса, то XXI должен стать веком нравственно-духовного. Тогда все страны согласились, приняли свои планы устойчивого развития, в наших министерствах они тоже есть, но документы эти выхолощены. Основная идея устойчивого развития - балансировка, гармонизация между экономикой, экологией, управлением и социумом. А этой гармонии нет - всё идёт однобоко. Нам действительно нужно повернуть воспитание и просветительство в сторону духовности и нравственности.
Судьбоносный сектор
- Духовно-нравственный прогресс, о котором говорил Леви-Стросс, начнётся с села?
- Не зря мегаполисы называют раковыми опухолями планеты - они растут и растут, но в то же время в высшей степени уязвимы. Да, изменения скорее воспримут небольшие населённые пункты. Но в нашей стране традиционно инновации начинаются сверху. Удачный пример - Олимпиада в Сочи. Тогда была политическая воля, энергия, внимание первых лиц, финансы - и получилось великолепно. Но была ли хоть одна такая акция по отношению к селу, к сельскому хозяйству? А ведь именно аграрный сектор всегда был судьбоносным для России - я мог бы прочитать целый цикл лекций о том, как аграрный фактор определял революцию 1905 года, Февральскую, Октябрьскую и как он погубил Советскую власть в 1991-м. Сейчас это всё совершенно очевидно. Президент восхищается: «Санкции, а сельское хозяйство растёт». Надо обратить внимание на то, что село - не просто экономический, а социально-экономический, социокультурный фактор. Вокруг уже 30 лет говорят о малом и среднем бизнесе. Сколько можно? Советский Союз за 15 лет после войны восстановил народное хозяйство, науку, образование и отправил первого человека в космос. А мы столько лет не можем разобраться с фермерством, малым и средним бизнесом.
- Маленькие фермеры и крупные холдинги производят одни и те же продукты, для потребителя всё равно, кто их вырастил. Почему же, по-вашему, больше помогать надо небольшим хозяйствам?
- Холдинги итак пользуются поддержкой - всеми государственными программами, дешёвыми кредитами и т.д. У крупного хозяйства больше возможностей для реализации, есть свои магазины, рынки, точки сбыта. А фермеры продают только через перекупщиков, которые сговариваются, устанавливают цены. В литературе встречал такой факт, что от рыночной цены продукта фермеру достаётся всего 10%. Государство, если хочет развития малого и среднего фермера, должно задуматься и защитить его от перекупщиков. Но не делает этого.
Если же говорить о селе вообще, то для отвода глаз холдинги тоже вкладывают деньги, но эта работа без души - нате и отвяжитесь. А в действительном благоустройстве села заинтересован только труженик, который там живёт. Мы не Голландия или Дания, где сельское хозяйство стало индустриальным. Россия вообще разная, многоукладная. Для нас подойдут оба пути - и индустриальный, и аграрный. Возле крупных городов пусть агрохолдинги работают, но дальше нужен хозяин.
Село обеспечивает и социальный контроль над территориями, и сохранение освоенных ландшафтов, и сохранение народной культуры.
Нам надо осваивать огромную территорию, 1/6 часть суши. Иначе на ней обязательно кто-то появится - пустоту не терпит не только физический, но и социальный мир. Почему растут посёлки китайцев, киргизов, они обрабатывают российскую землю. Почему? Потому что наши сельские населённые пункты разрушаются. А ведь они играют не только хозяйственную, но и важную геополитическую роль. Село обеспечивает и социальный контроль над территориями, и сохранение освоенных ландшафтов, и сохранение народной культуры. Маленький пример - леса горели всегда, но в советское время тайга была насыщена леспромхозовскими посёлками. И по мере того, как они разрушались, исчезал социальный контроль. Раньше пожар возникал, и его сразу тушили, а сейчас просто некому, нет посёлков, нет людей в них.
«Мы уже пуганые»
- Но всё-таки на Кубани молодые люди идут в фермеры, уезжают в хутора, берут с собой семьи…
- У меня дача в Апшеронском районе, на окраине хутор Русский, в котором живут пять молодых семей. И там я чётко наблюдаю, что работа на земле укрепляет семьи - не случайно хуторская система всегда была семейной. Так же часто встречаюсь с тем, что руководители крупных хозяйств жалуются на то, что дети не хотят продолжать их дело, они устремлены в город. А дети простых фермеров обычно остаются и работают на земле.
Есть и общие проблемы - у нас очень медленно развивается кооперация, не торопятся аграрии объединяться. Мы провели анкетирование, и результаты удивили - больше половины фермеров в числе причин указывают вовсе не экономические факторы, а социокультурные: «Не наше это дело, мы не готовы, наш человек не такой». И на это тоже надо обращать внимание.
- Айтеч Аюбович, вернёмся к началу разговора: на ваш взгляд, пандемия изменит мир к лучшему?
- Признаться, я не очень оптимистичен в этом плане, но сейчас главы государств стали разговаривать мирно. Даже Трамп позвонил лидеру Китая. Понял, наверное, что в противостоянии мы уже дошли до ручки, а есть ведь и общие проблемы, для борьбы с которыми надо действовать вместе. Но будем надеяться - человечество выходило из всех кризисов, и чуму переживало. Единственное, не хотелось бы, чтобы мы пережили и дальше побежали той же дорогой. Люди должны хорошо осмыслить этот урок.
- И последнее, за долгую жизнь вы видели много трагических событий и кризисных моментов - от Великой Отечественной войны до распада Советского Союза. Как, на ваш взгляд, воспринимаем мы нынешнюю пандемию?
- Я не думаю, что коронавирус нас очень напугал - многие просто ждут, чтобы всё быстрее закончилось. Это наш российский способ восприятия - просто мы уже пуганые, причём не раз.
